Пять лет спустя или вторая любовь д'Артаньяна
Шрифт:
— Почему?
— Тетушки нет в Париже. А я без нее не поеду…
— Но его величество приглашает герцогиню именно ради вас, насколько я понимаю, — и черные глаза лейтенанта впились в лицо мадемуазель.
— И потом, я уже завтракала! — беспомощно воскликнула девушка.
Это было так неожиданно, что д'Артаньян несколько мгновений растерянно смотрел на нее и только потом облегченно рассмеялся.
— Чему вы смеетесь, шевалье?
— Вы единственная! В том смысле, что только вы на приглашение короля могли ответить “я уже завтракала”.
Но
— А где сейчас ее светлость? — спросил мушкетер, хотя и знал великолепно ответ на этот вопрос.
— Она поехала в монастырь… возможно, останется там ночевать, то есть осталась там ночевать…
— Вы не знаете, в какой монастырь? Король может задать мне этот вопрос, и я хотел бы знать, что отвечать его величеству.
— Я знаю только то, что туда обычно ездит королева Анна.
— Понятно.
— А почему король прислал вас, а не придворного скорохода?
— Наверное, потому, что придворные скороходы любят поговорить, а то, что знает один, знают остальные, и вслед за ними весь Лувр.
— Но в прошлый раз король прислал за мной скорохода.
— Да? — неопределенно протянул лейтенант.
— Я не поехала на охоту, сославшись на головную боль. И он прислал скорохода. Разве вы не видели?
Д'Артаньян не видел: в это время он с нетерпением поджидал Арамиса на дороге, ведущей в Компьен. Значит, Марго провела с королем целых два дня! Он опять почувствовал, как закипает в нем ревность. Ревность к своему королю, человеку, которого он должен был любить, а порой даже любил, но чаще жалел.
— Скороход был неумолим. Так приказал король, — вот и все, что он повторял.
— В отличие от меня, — мрачно заметил мушкетер.
— Представляете, для скорости он даже повез меня прямиком через площадь, на которой совершалась казнь!
— Через Гревскую?
— Да. Там собралось ужасно много простого народу. Все ждали, чтобы приехал кардинал. В этот день должны были отрубить голову мадемуазель де Фаржи. Представляете? Обезглавить девушку, фрейлину королевы! Люди надеялись, что король помилует ее…
— Ее или портрет?
— Вы шутите, шевалье, а ведь это ужасно. Приговорить к смертной казни молодую девушку! Король просто обязан был помиловать ее!
— О, Марго, зачем растрачивать помилования, коль скоро де Фаржи сбежала и сейчас в безопасности! — воскликнул д'Артаньян, не скрывая язвительности.
— Возможно, шевалье, вы правы, — девушка восприняла его слова совершенно серьезно. — Как вы думаете, где она сейчас?
— Я же сказал, в безопасности, — не удержался от улыбки лейтенант.
Улыбнулась и Марго. Она явно получала удовольствие от болтовни, глаза ее разгорелись, и лицо оживилось. Она никак не напоминала ту, кто, казалось, совсем недавно ходила в трауре, с опущенными глазами, безутешная и замкнутая в себе, оплакивающая
— Неужели никто не догадывается, куда она могла скрыться?
Этого не знает даже граф де Рошфор.
— Почему именно он?
— Потому что кардинал поручил ему отыскать беглянку.
— А вы каким образом это узнали?
— Совершенно случайно, — ответил лейтенант, и мысленно упрекнул себя за несдержанность: разговаривая с болтушками, ты и сам становишься болтлив.
Впрочем, подумал лейтенант, когда я разговаривал с ней в прошлый раз, уже можно было догадаться, что она тоскует в обществе пожилых, озабоченных политикой людей, тем более что по натуре Марго человек легкий.
— Я столкнулся с графом, когда он выезжал из Сен-Мартенских ворот в надежде перехватить мадемуазель. Мы разговорились…
— Но ведь он, наверное, спешил?
Бог мой, подумал д'Арьаньян, я, кажется, окончательно запутался в мелких неточностях.
А сам сказал:
— Мы с ним давно знакомы. Можно сказать, друзья.
— А тетя сказала, что мушкетеры короля не в ладах со сторонниками кардинала.
Ага, они, оказывается, тут обсуждают мушкетеров, — подумал лейтенант. Герцогиню интересовал Арамис, это понятно. Хотел бы я знать, кто волнует воображение малютки Марго?
— Она ошибалась?
— О, нет, это действительно так. Но мы с Рошфором давние знакомые. Мы с ним четыре раза дрались на дуэли и в результате подружились.
— Вы его ранили? — глаза Марго так и горели от любопытства.
— Только первые два раза. Он мне приятен, и в последующих дуэлях я просто выбивал шпагу у него из рук, чтобы не ранить его самолюбие.
— Вы так хорошо фехтуете?
— Я лейтенант королевских мушкетеров, и лучше меня фехтуют только капитан де Тревиль и король.
— Вы очень скромны, шевалье! — девушка игриво покачала головкой, ее волосы упали на плечи, отчего она стала еще более очаровательной.
Лейтенант вскочил на ноги, не в силах сдерживать желание обнять Марго и осыпать поцелуями, сделал шаг к ней, но вдруг увидел ее большие удивленные глаза и невероятным усилием воли взял себя в руки.
— Я вынужден откланяться, мадемуазель, ибо чем больше мы с вами беседуем, тем дольше король остается без завтрака. Хотя, видит бог, мне очень приятно болтать с вами, Марго!
Он уже уходил, кода в комнату вплыла дуэнья и, поджав тонкие губы, укоризненно поглядела на девушку.
— Мадемуазель, я спешу к королю, — сказал он, предупреждая упреки почтенной матроны, — чтобы сообщить, что ее светлость герцогиня ди Лима на богомолье!
Во дворе особняка слуги, обычно расторопные, не спешили подать ему коня. Д'Артаньян понял, в чем дело, когда к нему подошел монах-иезуит брат Игнацио, перебирая четки эбенового дерева тонкими нервными пальцами, ногти на которых были безжалостно срезаны в упор, что, по-видимому, говорило о смирении монаха.