Пять попыток вспомнить правду
Шрифт:
— Красоточка, — облизнулся он так, что меня едва не вывернуло.
— И такая стесняшка… — пробасил кучерявый, садясь напротив и укладывая на стол кувалды кулаков.
Его руки покрывали вьющиеся, светлые, словно выгоревшие на солнце, волоски. Они же рвались из-под расстёгнутого ворота рубашки. Кудрявость явно пошла не в извилины, потому что лицо у блондина было на редкость не обезображенное интеллектом. Такое ощущение, что он на спор лбом колол кирпичи, да перестарался.
Брюнет сел на стол прямо передо мной и выставил на каменную поверхность небольшой пузырёк.
— Пейте, — он наклонил голову вбок, не отрывая от меня взгляда,
Мне, по всей видимости, предлагалось ощутить себя мышкой, но я не собиралась подыгрывать. Для того чтобы меня сломать, нужно нечто большее, чем кандалы, зелье и хищные взгляды. В упор посмотрела на него:
— Что это? И кто вы такие?
— Служба Имперской Безопасности, офицер Эрер Прейзер, к вашим услугам. А это перед вами — Мелен Роделлек, тоже, стало быть, офицер. У нас к вам, знаете ли, есть вопросики. А это — сыворотка правды, очень даже сладенькая. Как раз для таких красоточек, как вы. Есть только один нюансик: если вы, нобларина Блайнер, не выпьете её добровольно, то мне придётся вам слегка помочь. Чуточку. Взять за личико, приоткрыть ротик и влить внутрь. А потом держать, чтобы вы не смели выплюнуть. Пару минуточек.
От обилия уменьшительно-ласкательных меня перекорёжило, а во рту появился мерзкий кисловатый привкус. Хотелось чуточку придушить этого офицерчика и пару минуточек понаблюдать, как он бьётся в предсмертных конвульсичках и заходится в агонюшке.
— Эрер, не плавь золу, — прогрохотал кудрявый громила и присовокупил галантное наблюдение: — Всё-таки перед нами дама, не хочется её насильно поить. Быть может, она подумает и сама согласится сотрудничать. Дай ей минутку и перестань над ней нависать.
Сволочи! Но сомневаться в их словах не приходилось, а также не возникло сомнений в том, что передо мной именно безопасники, иначе с чего бы им подчинялись тюремщики? Молча взяла склянку и опрокинула в себя. Жидкость сладкой патокой растеклась по рту, и меня, к огромному сожалению, даже не вырвало прямо на черноволосого психа-офицера.
— Имя? — требовательно спросил он, когда я проглотила сыворотку.
— Гвен.
В голове зашумело, и меня слегка повело. Захотелось назвать второе имя, но он же не спрашивал каждое из моих имён, а имя «Гвен» я уже считала своим. Его признал за мной даже брат. Вероятно, раньше я бы сразу сдалась и выложила всё, но последние недели жизни под гнётом чужих приказов послужили отличной тренировкой. Я могла сопротивляться действию зелья хотя бы в том, чтобы утаивать информацию. Не лгать, конечно. Просто недоговаривать.
— Фамилия?
— Блайнер.
— Дата рождения?
— Тринадцатое мартеля 1110-го года.
— Расскажите-ка нам, нобларина Блайнер, об обстоятельствах встречи со Странником. Ваш супруг уже всё выложил, но мы, знаете ли, решили перепроверить его историю и выяснить, нет ли в ней несостыковочек… недоговорочек всяких… неувязочек…
С одной стороны, мне стало легче дышать. Их интересовала личность Странника, а не моя. Да и Ирвен сказал, что о моём реальном происхождении знают только Ким и Ячер, а значит, безопасникам он ничего не сказал.
Но отвратительное предчувствие затягивало в омут тревожности, и я не была уверена, что справлюсь с допросом, не выдав себя.
— Как вам наверняка уже известно, мы с Ирвеном поженились в ночь с тридцать четвёртого на тридцать пятое эбреля этого года, — заговорила я, понимая,
— И вы что же, вот так спокойненько решили дать Ирвену умереть? — глумливо спросил офицер Прейзер. — Мол, этого муженька пущу в расход, найду потом другого, когда проклятие уже не будет представлять опасности.
Щёки залил злой румянец, но я понимала, что безопасник всего лишь пытается вывести меня на эмоции.
— Нет, я была категорически против и самого брака, и ритуала слияния именно потому, что люблю мужа и боялась за его жизнь. Скажем так, Ирвен не оставил мне выбора. Мне пришлось согласиться и на то, и на другое.
От зелья начала кружиться голова, и отчаянно захотелось выплеснуть на противного брюнетика всю правду, но я сдержалась. Неимоверным усилием воли заставила себя рассказывать дальше, не заостряя ненужного внимания на деталях.
— Во время ритуала слияния сердце Ирвена остановилось. Мне тоже стало плохо, и я потеряла сознание, но не жизнь. Когда я пришла в себя, оказалось, что жрец никак не может призвать дух Ирвена обратно. Я… ужаснулась тому, что Ирвен ушёл навсегда. Потянулась к нему сквозь печать и почувствовала отклик, только очень слабый. Ничего толком не зная о ритуалистике, я просто действовала на инстинктах, звала мужа через новую связь, которую мы обрели. В этот момент жрец призывал дух Ирвена в третий раз, и я ощутила, что теперь всё получается. И вдруг связь резко оборвалась, словно её кто-то отсёк. Я сначала не придала этому значения, подумала, что связь оборвалась, потому что Ирв просто вернулся в своё тело. Но всё оказалось не так. Вместо духа Ирва в его теле оказался чужак. Я тогда даже не сообразила, что это может быть Странник. Не вспомнила такого слова, слишком сильно нервничала и боялась. Но когда он на меня посмотрел — сразу поняла, что это не мой муж. Не тот человек, которого я полюбила.
— Полюбили… забавненько, конечно… и странненько… — протянул офицер Прейзер, прерывая меня. — Вроде и врать вы не можете, а вроде другие стороны говорят, что не очень-то вы были похожи на влюблённую. Ну знаете ли, сбегали, брыкались, сопротивлялись.
Я с вызовом посмотрела в бесстыжие светлые глаза безопасника:
— Я люблю мужа и всего лишь хотела избежать брака с ним, так как боялась и не хотела его смерти. Если для вас это странненько и забавненько, то это ваши проблемы, а не мои.
Тон получился резким, а раздражение затопило меня до такой степени, что казалось, будто я в нём уже захлебнулась. Однако глумливого брюнета это только радовало, он явно получал удовольствие от происходящего.
— И что же случилось дальше?
Я пересказала разговор со Странником, объяснила, почему укрепилась в подозрениях, что тело мужа занял чужак. Подчеркнула, что тот сразу хорошо ориентировался в памяти Ирвена, но назвал магию непривычной, следовательно, он вряд ли воскресал в этом мире раньше, и наконец перешла к части, ставшей для меня одним из самых ужасных испытаний за все мои жизни.