Пять семей. Взлет, падение и возрождение самых могущественных мафиозных империй Америки

Рааб Селвин

Доверие Кармине и его сына к 54-летнему Орену проистекало из его послушного солдата и отличного добытчика. Невысокий и пухлый, с проницательными зелеными глазами и седыми волосами, Орена пользовался заслуженным авторитетом среди знатоков Коломбо благодаря своей деловой хватке. Мафиози, десятилетиями безотказно служивший крылу семьи Персико, Орена умело управлял крупными ростовщическими и трудовыми рэкетами, в основном на Лонг-Айленде. В его «желтом листке», послужном списке арестов, было немного: незначительные задержания за азартные игры и одно за лжесвидетельство, без тюремного заключения. Самой серьезной записью против него было обвинение в ростовщичестве, которое стоило ему четырех месяцев в окружной тюрьме Лонг-Айленда.

Будучи

солдатом, уравновешенный Малыш Вик уклонялся от выполнения жестоких заданий, но он знал, каких «ковбоев» следует выбирать для опасной работы. После того как он возглавил команду Малыша Алли Боя в качестве капо, он часто говорил солдатам и новичкам, которым поручал убийства, что предпочитает традиционный сицилийский метод, известный как lupara bianca (буквально «белое ружье», но в переводе означает «белая смерть») — эвфемизм для того, чтобы труп не был найден.

Орена приобрел для себя бесценный актив благодаря отношениям с Деннисом Дж. Паппасом, адвокатом и консультантом по финансовым вопросам. Федеральные следователи в итоге распутали головокружительное множество из одиннадцати компаний и 165 банковских счетов, созданных Паппасом в 1980-х годах для отмывания по меньшей мере 5 миллионов долларов для Орены и его сообщников. Еще несметные миллионы, по признанию прокуроров и агентов ФБР, отследить не удалось. Паппас, которому на тот момент было около тридцати лет, был известен как «финансовый консильери», банкир и человек, занимавшийся отмыванием денег Орены. В обмен на огромные выплаты себе, главной функцией Паппаса было перемещение наличных денег семьи, полученных от ростовщичества, азартных игр и бутлегерства, на счета фиктивных корпораций и банков. Затем деньги очищались, выплачиваясь родственникам мафиози, которые получали фиктивную работу в фиктивных компаниях.

Паппас помогал Орену и его партнерам, выкачивая около 1 миллиона долларов из пенсионных фондов в профсоюзах, которые контролировали Коломбо. Эти деньги были использованы для ростовщического капитала. Бухгалтер, работавший на Паппаса, получил тревожный подарок после того, как поднял вопросы о некоторых бухгалтерских махинациях адвоката. Он получил пакет с мертвой рыбой, завернутой в газету, — обычное предупреждение мафии о том, что его убьют, если он откроет рот правоохранительным органам.

В течение двух лет Виктор Орена служил надежным опекуном, прислушиваясь к решениям Кармине Персико, которые тот принимал из тюрьмы, касающимся важнейшей политики семьи, убийств, введения новых членов, назначений в иерархии и понижений в должности. К весне 1991 года Орена устал от вмешательства Персико и заявил своим подручным, что Кармине Персико не в себе, мешает семейной прибыли и что именно он, а не Маленький Алли Бой, заслуживает титула и признания как босс. Особенно Орена раздражали переговоры Персико о том, чтобы версия его жизни транслировалась по телевидению. Действующий босс опасался, что грандиозное выступление Персико усилит давление правоохранительных органов на семью, подобно тому как биография Джо Бонанно и его выступления на телевидении помогли разжечь катастрофическое дело Комиссии.

Следуя обычаям мафии, Орена решил установить абсолютный контроль, заручившись поддержкой большинства из дюжины капо семьи. Он поручил Кармину Сессе, консильери семьи, провести опрос среди капитанов, чтобы выяснить, поддерживают ли они его кандидатуру на пост босса. Их твердое одобрение сгладило бы путь Орена к признанию его крестным отцом другими нью-йоркскими семьями и положило бы конец притязаниям Кармине Персико. Сесса, которого Кармине Персико повысил до консильери — третьей по значимости должности в семье, — так и не выполнил просьбу Орены. Он сообщил Персико о предательстве Орены, скорее всего, через брата Кармине Теда, капо, который имел разрешение на посещение Кармине в Ломпоке. У верных

Персико бойцов были свои претензии к Орену, которые они хотели передать заключенному боссу. Они были возмущены тем, что Маленький Вик отрезал их от самых прибыльных рэкетов семьи и строит империю, отдавая предпочтение другим бандам.

Новость о предложенном Ореной референдуме стала для Кармине решающей. Он обратился к своим солдатам с прямым призывом: выпороть Орена. И вечером 20 июня 1991 года они самодеятельно попытались выполнить приказ босса. Четверо боевиков Змея во главе с консильери Сессой не смогли устранить Малыша Вика, когда тот заметил их, припарковавшись возле своего дома.

В течение следующих трех месяцев представители Орены и Персико проводили встречи, чтобы выработать мирный компромисс. Силы Орены насчитывали около 100 человек, а бойцов Персико — 25 или 30. Ни одна из сторон не уступила в вопросе о лидерстве, и в ноябре 1991 года начали летать пули. Война началась.

Жучок в Камдене, штат Нью-Джерси, через реку от Филадельфии, предоставил ФБР в Нью-Йорке casus belli батальона «Орена». Филадельфийское отделение бюро спрятало микрофоны в кабинете адвоката, который разрешал высокопоставленным клиентам филадельфийских мафиози проводить там тайные встречи. В полдень 5 декабря 1991 года босс филадельфийской группировки Джон Стэнфа и его заместитель Энтони Пикколо обратились в офис адвоката с просьбой о поддержке в только что начавшейся войне к Сальваторе Профачи, капо, выступающему за Орену. Сальваторе был сыном Джо Профачи, основателя и первого крестного отца семьи, которая со временем стала называться Коломбо. Он отвечал за деятельность семьи в некоторых районах Нью-Джерси. Прозванный «Салли Про» и «Джерси Сэл», Профачи имел общие дела с филадельфийской мафией в Атлантик-Сити и на юге Нью-Джерси.

«Знаете, для меня «Коза Ностра» очень священна, — говорит Сэл Профачи. — И мое слово лучше, чем все остальное, что я могу предложить». Объясняя причины, по которым он выбрал Орена в качестве своего представителя, Профачи представил его как «джентльмена, прекрасного человека, очень способного, очень квалифицированного, уравновешенного». Змей был «сумасшедшим», разжегшим войну, пытаясь убить Орену. «Кармине Персико сходит с ума. Кармине Персико собирает пресс-конференции... Он хочет попасть в программу «60 минут», дать интервью Барбаре Уолтерс...».

Профачи утверждал, что большинство из 125 солдат семьи выступают за отстранение Персико от власти, потому что его правление на расстоянии и частая смена иерархии создают хаос. «Сто человек говорят: «Нет, мы не согласны с тем, что он делает, и это неправильно, и он получил столетний срок, поэтому мы не можем остаться без семьи, — сказал он, повышая голос. «Так жить нельзя, у тебя должна быть семья, у тебя должна быть доля». Обвиняя родственников Персико, его братьев, кузенов и племянников, в разжигании беспредела, Профачи сетовал: «Сейчас мы начали стрелять, и чем это кончится? Чем это закончится?»

В декабре того года в Бруклине были убиты пять мафиози Коломбо, один из которых вешал рождественский венок на свою входную дверь. Под залпами выстрелов были застрелены ни в чем не повинные мирные жители. Одна жертва, восемнадцатилетний Маттео Сперанца, был зверски убит в бубличной, где он работал, принятый боевиками «Орены» за сторонника Персико.

Пытаясь помешать «Коломбо» превратить город в поле для убийств, окружной прокурор Бруклина Чарльз Джей Хайнс в конце декабря вызвал в суд присяжных сорок одного подозреваемого члена и подельника. Явились только двадцать восемь человек, их лица были скрыты воротниками рубашек и кожаных курток. Ни один из них не был канарейкой, и ни один не предложил никакой информации об убийствах. «Они превратили это в фильм класса Б, — проворчал Хайнс. — Мы не позволим превратить этот округ в тир, где стреляют в невинных людей».