Пять шагов навстречу
Шрифт:
— Ты сказал, что хочешь его? — интересуется он.
— Скорей всего Ди. Мы не разговаривали про животных.
Вижу в уголке клетку, где мой подарок облизывает и кусает какую-то игрушку, и сразу спешу к ней.
— Как назвал?
— Лей.
— Лей? — удивлённо уставившись на меня, он всё же переводит взгляд на щенка и, открыв дверцу, чешет ему за ухом.
— Первое, что пришло в голову. Не знаю, почему.
— Ты всё знаешь, не прикидывайся идиотом, — смеётся отец, продолжая играть с собакой.
— Ладно,
— Да, ты точно вляпался.
— Сделаем вид, что ты до сих пор не пускаешь слюни на маму.
Отец усмехается и показывает мне средний палец, я же могу только фыркнуть в ответ.
— Когда будет четвёртый? — улыбаюсь я.
— Уже ждём не дождёмся, когда вы разъездитесь.
— Чтобы заделать нам братика или сестрёнку?
— Чтобы побыть в тишине и без ваших подростковых заскоков.
— Как будто вы всегда были такими взрослыми и разумными.
— Я ничего не говорил на счёт разумности.
Поднявшись на ноги, он довольно улыбается.
— Серьёзно? Вы не планируете больше никого? — в собственном голосе слышу разочарование, которое пытаюсь подавить. Я всегда думал и хотел, что будет кто-то ещё.
— Ты издеваешься? — морщится отец. — Вы, конечно, может быть, и цветы жизни, но я хочу пожить со своей женой. Мы слишком рано стали вашими родителями, дайте нам покой.
— Да, конечно, покой, — передразниваю я. — У тебя на лице покой написан.
— Да, я хочу собственную жену, может, засудишь меня за это?
— А что, после сорока всё ещё есть? — теперь я уже открыто издеваюсь, стукнув его плечо.
— Сваливайте и будет.
— Ты был импотентом двадцать лет? Какой ужас.
— Будет лучше, если ты будешь считать именно так.
— Будет лучше, если я не буду считать тебя импотентом. Вряд ли захочется теперь с тобой говорить о сексе. Не хочу чувствовать себя неловко. В то время как у тебя полшестого, у меня давно первый час. Но знай, что мне очень и очень жаль.
Отец смеётся и толкает меня в сторону, а я не скрываю сарказма, произнося последнее предложение.
— Засранец.
— Я серьёзно переживаю за тебя.
— Переживай за себя, — улыбается он. — Вы живете отдельно, а Эйден любит пропадать.
— Да ладно, наш малыш не ночует дома? Я действительно это слышу?
— Я ничего тебе не говорил.
Подхожу к столику и тут же сдаю отца со всеми потрохами, когда обращаюсь к младшему брату.
— И как часто ты не ночуешь дома?
Отец качает головой, но всё же тихо смеётся, в то время как брови мамы поднимаются в той же заинтересованности, что и у меня.
— Ты не ночевал дома? — подозрительным тоном, спрашивает она, обращаясь к Эйдену.
— Мам, мне шестнадцать, а не шесть. Ты же не
— Боже, почему вы не можете носить кольца непорочности? — риторический вопрос, на который я задаю свой:
— А они ещё существуют?
Вздохнув, она что-то ворчит себе под нос и следом говорит:
— Мы не будем обсуждать вашу половую жизнь в общественном месте и тем более за столом… Боже, мы вообще не будем её обсуждать нигде.
— Я бы мог… — смеюсь, желая немного поистязать её данной темой, но мама обрывает меня на начале:
— Все подобные разговоры с вашим отцом, — указав в его сторону, мама делает глоток вина, и добавляет следом: — Я не хочу об этом знать.
— Интересно, что ты делала, когда об том шутил папа в нашем возрасте.
— Закрывала ему рот и хотела провалиться сквозь землю.
— У вас уже были мы, вряд ли нас нашли в капусте или принёс аист.
— Если скажу, что вы приёмные, вы поверите?
— Нет, мы слишком похожи, — улыбаюсь я. — Никак не отвертишься.
— Тогда ты знаешь весь секрет, теперь мы можем завершить эту тему?
Переглядываюсь с отцом, который едва не давится смехом, и одновременно с ним, говорю:
— Нет.
— Отлично, день только начался, а я уже хочу отдохнуть от вас.
Смеюсь, взяв ладонь Трикси, которая тихо хихикает рядом. Взгляд её золотистых глаз обращается ко мне, и я не в силах сдержаться. Пододвигаю её ближе и целую висок, в ответ девушка кладёт ладонь на моё колено и нежно улыбается. Сейчас рядом все, кто действительно имеет значение.
Глава 44
— Фуэнтес! — повышает тон мама Ди, и одновременно с ней, наша делает то же самое:
— Картер!
Они тут же переглядываются между друг другом, и уголки губ каждой рисуют на лице лёгкую улыбку.
— Черт, я же говорил: это будет охрененно, — смеюсь я, подтолкнув плечо друга.
— Да, — выдыхает он, не скрывая улыбку.
— Помолчи, — вступает мама, прищурив глаза и метая искры в нашу сторону. — Иначе придётся помогать отцу.
Ди открыто злорадствует рядом, но молча. Я всё вижу по его самодовольному лицу, которое через секунду меняется, потому что следующее звучит в его адрес:
— Не улыбайся, как только прилетишь домой, тебя ждёт крупный скандал.
— Что? — морщится друг. — Ма, мне не пятнадцать.
— Твоему отцу тоже, но он почему-то сейчас занимается дизайном стола.
— Я же не виноват, что он принимает своё рабство.
— Вперёд, — лицо его мамы выражает абсолютную беспристрастность, когда она указывает на гостиную. Я едва сдерживаю смех и довольную улыбку.