Пять шагов навстречу
Шрифт:
Между нашими стилями колоссальная разница, ведь я по-прежнему остаюсь в джинсах и футболке, а она выглядит подобно невесте.
— Мой подарок наверху, — говорю я, целуя её щёку.
— Он врет, — хихикает Мэди. — Я видела, что ты положил его с остальными.
Вздохнув, закатываю глаза, потому что Мэди только что обломала мой главный подарок.
— Спасибо, — не скрывая сарказма, улыбаюсь я, пробегаясь взглядом по выбранному ей платью небесного оттенка. Благодаря ему, её глаза всегда становятся ещё ярче и выразительней. — Что бы я без тебя делал.
— Да ладно, — смеётся Ди, слегка толкнув меня в плечо.
Сестрёнка показывает мне язык, а у меня теплеет на душе, потому что я снова вижу кольцо на её пальце.
Так или иначе, вокруг всё меркнет, а мой интерес, внимание и взгляд обращаются к Трикси. Я никогда не видел её такой. С самого первого дня, как только мы увиделись, она не страдала манией туфлей, платьев и тех женских заскоков в общем. Да, пару раз я видел её в платье, но они не были теми вечерними, что на ней сейчас. Их можно было отнести к повседневным, и в плане обуви к ним, она выбирала конверсы, а не каблуки. Редко, когда её волосы были завиты, а если и были, то, скорей всего, естественным путём. Сегодня она — та хрупкая с виду девушка, выбирающая женственность, а не комфорт. Я не знаю, что предпочитаю больше. Я люблю её в любом обличии. Даже тогда, когда её волосы представляют собой что-то непонятное на макушке, тело скрывается под огромной футболкой, на ногах тапочки, а под глазами круги и свисают сопли, я готов зажать её в объятиях и не отпускать. Наверно, единственное состояние, в котором мне не доводилось её видеть — пьяной. Я вообще не видел в её руках алкоголь. Мне удалось увидеть её в ярости, рыдающей, сосредоточенной, грустной, смеющейся, голой, с макияжем и без, но не удалось увидеть пьяной. И мне очень интересно, какой она будет в подобном состоянии.
Подталкиваю её обратно к лестнице, из-за чего Трикси пятится назад. Во взгляде читаю испуг, когда она окидывает взглядом Мэди и Ди, а после, видит отцов, которые продолжают проделывать дыры в диване.
— Я просто хочу переодеться, перестань сопротивляться, — сообщаю я, зная, о чём она думает и чего боится.
Взяв её локоть, вновь пытаюсь утащить девушку с собой, и на этот раз, она поддаётся.
Пропускаю её в комнату, и закрываю за спиной дверь. Возможно, остаться с ней наедине, была не самая блестящая идея, к которой я пришёл, но уже поздно. Трикси занимает край кровати, а я начинаю копаться в шкафу, чтобы найти подходящую одежду для праздничного ужина. Сегодня не просто Рождество, но и день, когда моя сестрёнка обнародуют свою главную тайну. Глупо думать, что родители воспримут их брак негативно, безусловно, все будут рады, единственное, за что я переживаю теперь — младший брат Ди, острый язык которого может причинить боль Мэди. Я никогда не позволю кому-то тронуть её, неважно, словесно или физически, но никто не обидит её. По крайне мере, об этом знает каждый в университете. Стоит только открыть рот, и из него повалятся зубы меньше, чем через пять минут. Несмотря на то, что у неё есть Ди, я не потерплю грязи в её сторону. Она одна из самых светлых людей, которые существуют, и она легко даст отпор, но при этом, Мэди слишком гордая, чтобы раскрыть истинные чувства: оскорбление или обиду. Она улыбнётся, но осадок слов останется. Из нас двоих, только мне безразлично мнение или то, что говорят обо мне. Либо я заеду в челюсть, дабы ответили за слова, либо плюну, забыв через минуту.
Я не особо удивляюсь, когда на одних плечиках нахожу рубашку и брюки. Мама наверняка помогла им стать ровными. Улыбаюсь, вынимая их из шкафа.
— Хватит так смотреть на меня, — говорю я, стягивая футболку.
— Как?
— Как будто я накинусь на тебя здесь и сейчас.
— А… этого не будет? — тихо спрашивает Трикси, понижая голос практически до шёпота.
— Чувствую себя каким-то маньяком, когда ты так испуганно смотришь на меня. Тем более это дом родителей.
— Я просто волнуюсь.
— Перед
— Это же Рождество, Мэди и Ди должны рассказать.
— Ты уже ужинала с моей семьей несколько раз, поверь, сегодня они не перевоплотятся в других.
— И ты ещё не сдал экзамен.
— Давай не будем об этом сегодня? — прошу я, застёгивая пуговицы, в то время как Трикси внимательно следит за каждым моим действием.
— Хорошо.
— Иногда меня пугает то, как быстро ты со мной соглашаешься. И ты тоже не воспользовалась сертификатом, который я подарил.
— Не хочу портить вечер.
— Всё?
— Нет, — выдыхает она, — я подумала, что начну со следующего года.
— Ладно, принимается.
Слежу за девушкой, в то время, как Трикси смотрит на экран телефона. Сразу чувствую изменения в её настроении. Уже шесть, а звонок от мамы так и не поступил, и я вижу, как это расстраивает её до глубины души. Кажется, что в любой момент она расплачется и захочет остаться одна, это именно то, что не желаю делать: оставлять её одну. Возможно, так нужно и я должен, но не могу. Ноги автоматически шагают к ней. Она должна понимать, что у неё есть я. Я никогда не заменю маму, но хотя бы могу быть рядом. Знаю, она уже позвонила сама, и осталась без ответа, чем ещё больше расстроила себя.
— Она позвонит, — заверяю я, — обязательно позвонит.
Трикси поднимает глаза, в которых застыли слёзы, и я выдыхаю, разочаровываясь сам.
Наверно, в армии есть множество причин, из-за которых невозможно сделать некоторые вещи, но я придерживаюсь позиции и знаю, что получив свободную секунду, сразу нажму на клавишу вызова. Нет ничего важней семьи, особенно если знаешь, что где-то ждут твой звонок.
Взяв её ладонь, поднимаю девушку и прижимаю к себе. Несколько минут, мы просто молчим. Снизу доносятся разговоры и шум, но мы не обращаем на них внимания, оставаясь в своём укромном мире. Если есть необходимость, в таком положении я могу простоять очень долго, если не вечность. Когда до ушей доносится первый всхлип — сердце сжимается. Утыкаюсь носом в её макушку и втягиваю аромат. Сегодня он малиновый, поэтому ещё раз вдыхаю и оставляю поцелуй.
— Если не сегодня, то завтра, — в душе понимаю, что успокаиваю не только Трикси, но и себя, ведь в моменты, когда вижу её такой печальной, расстраиваюсь сам.
— Наверно, — тихо говорит она.
— Не наверно, а точно. Она позвонит, она не может не позвонить.
Трикси лишь хмыкает в ответ. Хочу верить, что останусь прав. Этот звонок может изменить и повлиять на многое.
— Я должен достать твой подарок.
— Мэди тебя выдала, он внизу.
— Это не основной, я бы не подарил его при всех.
Возвращаю её на кровать и сгребаю сумку, открывая боковой карман, в котором прятал её подарок. Не знаю, насколько он банален, но я не дарил подобных вещей. И я не хочу, чтобы она носила его поверх одежды, скорей, предпочитаю, чтобы он оставался под ней. Вновь поднимаю её и подвожу к зеркалу, встав за спиной.
— Я купил его в Филадельфии.
Застегиваю замочек и смотрю на наше отражение.
Тонкая серебристая линия цепочки тянется к кругляшку, по центру которого янтарный, напоминающий золотистый оттенок, камень. Одно не отделить от другого. Кулон невозможно стянуть с цепочки, он врезан и соединяет две стороны, остаётся лишь застигнуть.
Вижу блеск в глазах Трикси, а на губах играет легкая улыбка.
— Ты говорил, что не любишь такое.
— Что именно?
— Клеймо.
— Это не клеймо. На нём нет ничего, что говорило бы о примыкании к кому-то или чему-то. Ты сама можешь его заполнить.
— В каком плане?
Нажимаю на заднюю часть кругляшка, и верхняя с камнем открывается, позволяя добавить что-то внутрь. Вряд ли туда что-то влезет, но этот тайник присутствует.
— Бред, конечно, ничего не влезет, — говорю я, пожав плечами.