Пять шагов навстречу
Шрифт:
— Есть чёрный маркер?
— Зачем?
— Дай, если есть… пожалуйста.
— Посмотрю.
Отклоняюсь к столу и начинаю перебирать ящики, в которых творится хаос и полный кавардак. Приходится перерывать тетради, убирать в сторону ручки и карандаши, а также всякую ненужную хрень, которую я почему-то оставлял. Мама была права: если выкинуть ненужное, то скорей всего, в них было бы пусто. В конце концов, нахожу нужный предмет и протягиваю Трикси. Но она отрицательно крутит головой.
— Есть
Жму плечами, потому что в голове пусто, а три буквы тоже будут максимально банальными.
— Совсем ничего?
— Это будет тупо, — предупреждаю я, взяв кулон в руки.
— Никто не увидит.
Согласно киваю и вписываю внутрь первые буквы наших имён. Кто-то вырезает их на дереве, а потом хочет его срубить, я же делаю это маркером внутри кулона, который подарил.
— Не носи его поверх одежды, — прошу я, закрывая кругляшок.
— Почему?
— Это не то, что должны видеть остальные. Это только твоё.
— Хорошо, — соглашается Трикси.
Положив ладонь на мою грудь, она скользит вверх и уходит на шею, притянув к себе.
— Спасибо, — шепчет девушка.
Коротко улыбаюсь и встречаюсь с её губами, которые, кажется, тоже имеют фруктовый вкус. Успеваю только положить ладони на её талию, как в дверь стучат.
— Как всегда, — вздыхаю я, отрываясь от её губ.
— Я могу войти? — спрашивает голос отца.
— Да.
Трикси уже хочет сделать шаг в сторону, но я сжимаю её талию, удерживая рядом.
— Я могу оставить вас, — говорит она, когда отец появляется на пороге комнаты.
— Тату? — первое, что спрашивает он, вскидывая брови, когда видит спину Трикси.
— Я сделала её… — выпаливает девушка, но тут же замолкает, осознав, что только что хотела сказать.
Её глаза с ужасом бегают по моему лицу, как будто я должен предоставить ответы или продолжить. В итоге, я и сам не знаю, что сказать. Я всего лишь выбрал рисунок, но не до конца понимаю, она делала её ради меня или хотела сама.
Отец выжидающе смотрит на нас, и Трикси решает завершить сказанное.
— Я сделала её в Филадельфии.
— Давно? — интересуется он.
— Нет… я… я наверно пойду вниз.
С этими словами, она торопится уйти. И у неё получается. Остаётся лишь проводить её глазами. Дверь закрывается, и я перевожу взгляд на отца.
— Что?
Пожав плечами, он суёт руки в карманы брюк.
— Ничего.
— Она сделала её со мной.
— Я уже понял.
— Я выбрал рисунок.
— Хорошо.
— И всё? — щурюсь я. — Ты разве не это хотел узнать?
— Нет, я просто пришёл сказать, чтобы вы спускались вниз, мама зовёт. Ты сам всё рассказал.
— И у тебя нет на это своего
— А оно имеет значение? — вскинув бровь, спрашивает отец.
Несколько секунд тупо смотрю на него, после чего, скидываю джинсы и натягиваю брюки.
— Да, — киваю я, выпрямляясь. — Твоё мнение всегда будет в приоритете.
— Даже если так, ты не можешь руководствоваться им.
— Но я хочу его знать.
— Это её выбор. И твой тоже, потому что ты участвовал. Просто не торопись.
— С чем именно?
— Со всем. Ты уже бросился в омут с головой. Если завтра она будет беременной и с кольцом на пальце, я не буду удивлён.
— Первый раз, я не торопился, и что из этого вышло? Я всё равно ошибся. Это разве зависит от скорости? Можем через год разойтись, а можем прожить всю жизнь, даже если поженимся завтра.
На губах отца играет загадочная улыбка. Скрестив руки под грудью, он находит опору в дверном проёме и смотрит на меня с неким весельем.
— Ты прав.
— Ты сам это говорил, — напоминаю я.
— Я знаю.
— Ты прикалываешься надо мной сейчас?
— Может быть.
Закатываю глаза и застегиваю пуговицы на рукавах.
— Почему маяк?
— Почему мама? — бросаю в ответ.
— В каком смысле?
— Ты был прав. Я спрашивал не просто так. Она уже была со мной. Я хочу знать, почему мама.
— Потому что она не такая, как другие.
— И всё?
— Да, а что ты хотел услышать? Я пороги обивал у их квартиры, делал всё, что мог.
— Например?
— Исполнял её мечты, если мыслить глобально.
— Какие?
— Самые банальные. Залазил на колесо обозрения, чтобы показать город; бегал почти голым по парку, чтобы она посмеялась; водил в места, которые она хотела увидеть; забирал с работы, даже если приходилось идти поперёк всему остальному. Всё слишком просто. Я не срывал звёзды с неба.
— Вряд ли она их просила, — замечаю я, зная маму.
— Не просила, — кивает он. — Я заставлял её улыбаться, это весь секрет. Ты слышал всё от Лизи. Она не преувеличивала. Возможно, это и были звёзды с неба, у каждого имеется своя трактовка на данный счёт.
— Как ты понял, что она любит тебя?
— Она сама сказала.
— Просто так?
— Мне пришлось заставить прыгнуть её, — усмехается отец.
— Прыгнуть куда?
— Аттракционы в Вегасе.
— Отлично, ты чуть ли не убил маму ещё до нашего рождения.
— Она тоже винила меня в своей будущей смерти, — смеётся отец. — Мне пришлось, так бы она никогда не призналась.
— Хорошее оправдание.
— Я тоже так считаю, — раздаётся голос мамы, появившейся за спиной отца.