Пять шагов навстречу
Шрифт:
— Да ладно, мы же помрем от скуки.
— Что есть вообще? — интересуется Ди, тыкая по кнопкам, чтобы сделать выбор игры.
— Куча всего, — сообщаю я, устраиваясь поудобней.
— Давай в футбол?
Смотрю на отца, который подозрительно молчалив, в то время как Ди обращается к своему:
— Даже не надейся, не американский. Хрена с два, ты работал тренером.
— Опять ноешь, как девчонка, — смеётся мистер Фуэнтес.
— Играем в напольный.
— Думаешь, я плохо играю в такой?
— При мне ты никогда не играл.
— Выбирай
— На что играем? — спрашиваю я, пока отец выбирает команду для них, а Ди для нас.
— Пусть моют посуду за нас, — улыбается друг.
— И убирают со стола, — добавляю я.
Отец закатывает глаза и усмехается.
— Скудная фантазия. Добавляю оплату за завтрашний ужин и уборку дома.
— Хрен с вами, забились, — соглашаюсь я.
— Согласен, — кивает Ди.
— Плюс, покупает нам билеты обратно, — как бонус, накидывает мистер Фуэнтес.
— Итого: посуда, уборка стола, уборка дома, оплата ужина и билеты, — перечисляет друг. — Всё?
— Да, — улыбаясь, повторяю условия: — Один матч, никакого разогрева. Первый тайм Ди, второй я, вы сами решите. Без перерывов. Никаких смен команды.
— Как маленькие мальчики, — доносится до нас голос мамы.
Оборачиваюсь, видя двух женщин, которые наблюдают за нами, стоя в пороге кухни.
— Мы решаем вопросы по взрослому, Лиз, — смеётся отец. — Не всего можно добиться с помощью выброса бумаги, ножниц или камня.
— Ты так говоришь, потому что проиграл дважды.
— Не начинай, — улыбается он.
— Победа в нашем кармане, — гогочу я, вновь салютуя по ладони друга.
— Нам хотя бы ничего не нужно делать, — довольно улыбается миссис Фуэнтес, поблескивая зелёными глазами.
— Это точно, — поддерживает мама.
Они вновь скрываются за поворотом, а мы меняемся местами, громко выбирая команды и её участников. У отцов всё делается по обоюдному согласию, как будто они знают вкусы друг друга даже в гребаных цветах шорт, нам же приходится вести жёсткий отбор. Мы смеёмся, комментируем того или иного члена команды, даём друг другу пять и коверкаем их фамилии, за что на нас смело можно подать в суд, руководствуясь статьей за оскорбление личности. С трудом, но одиннадцать членов команды готовы и расставлены по позициям, в то время как наши отцы уже давно это сделали, обсуждая что-то другое, далёкое от предыдущих тем.
Матч даёт старт, и благодаря ему, в доме становится так громко, как никогда ранее. Если нас не слышно на другом конце штата, то я даже расстроюсь. Как только мяч залетает в ворота команды соперников, я и Ди визжим подобно девочкам. На лицах отцов нет и унции разочарования, они смотрят на нас, как на парочку истеричек. И через пару минут, я разворачиваю их план, словно раскрыл карты.
— Вы сделали это специально! — восклицаю я.
— Надо же дать вам порадоваться хотя бы раз, — усмехается отец, пока отец Ди играет бровями и плюхается на спинку дивана, как заочный победитель.
— Сделаем их, — ворчит Ди.
К сожалению, его слова не становятся пророческими,
— Какого хрена, вашу мать, сейчас было? Будь я проклят!
Отцы начинают гоготать, стукаясь кулаками.
— Как я могу считать тебя другом после этого? — обращаясь к своему, вторю я.
— Забыл? — смеётся он. — Мы не друзья, а всего лишь родственники, сам говорил.
— Я же пошутил!
— Кого это волнует?
Из-за отчаянья падаю на диван и тру переносицу.
— Просто охренительно.
— Да ладно, нюньчики, — улыбается мистер Фуэнтес. — Когда-нибудь и вам повезёт.
— Сделай их, — обращаясь к другу, прошу я. — Я хочу, чтобы они плакали всю оставшуюся жизнь.
Ди салютует мне пять, и мы без слов договариваемся вырвать победу любой ценой.
Вряд ли я нервничал столько за всю жизнь. Приходилось быть в разных ситуациях, но не тогда, когда на кону стоит собственная самооценка. Если до второго тайма я не поседею, то это уже можно считать успехом. Каждый раз, когда мяч залетал в наши ворота или в ворота отцов, напряжение лишь увеличивалось. К концу времени, между нами повисла проклятая ничья в виде шесть-шесть, а за спиной раздался голос мамы:
— Мы уже оглохли.
— Идите к девчонкам, кажется, они там покрылись паутиной и пылью, — не глядя, говорю я.
— Завершайте, — вступает миссис Фуэнтес, бегая глазами между сыном и мужем. Я же окидываю быстрым взглядом гостиную, но не обнаруживаю в ней того мелкого засранца, что принадлежит их семье.
— Да ладно, Грейс! Это мужские вопросы, мы сами их решим! — твёрдо вступает в разговор мистер Фуэнтес.
— Может быть, но мы уже всё решили, — улыбается женщина.
— И что вы решили?
— Вы сделаете всё вместе.
— Почему мы должны делать это вместе, если договорились, что будет делать проигравший!?
— Потому что мы так решили, и так будет быстрей.
— Хрень полнейшая, — фыркает мужчина.
— У вас ничья, — парирует мама, видя счёт.
— И что? — ворчит отец. — В игре два тайма.
— Вам хватило одного.
Пихаю Ди в бок и морщусь:
— Если я когда-нибудь решу жениться, хорошенько заряди мне.
— По-твоему, я должен страдать один? — недовольно буркает он.
— Пострадайте втроём.
— Нихрена, — отрицательно покрутив головой, он устало выдыхает и отбрасывает джойстик. — Как часто это случается?
— Что?
Вздохнув, он фыркает и валится на спинку дивана, упрямо глазея в телек, где висит счёт и пауза.
— Не буду продолжать.
— Вот и хорошо, — вступает его мама.
— Хочу выпить, — говорю я, поднимаясь с дивана.
— Я тоже, — кивает он, следуя за мной.
На лицах отцов нет и намёка на разочарование, кажется, они даже рады, что никто не выиграл и не проиграл, ведь мы в любом случае будем страдать вместе. Недоволен только я и Ди, потому что любим что-то одно, а не натянутую ничью.