Пятьдесят оттенков хаки
Шрифт:
– Вижу с юмором у нас все в порядке. Но все же сгораю от нетерпения, кому же посчастливилось иметь в подчинении такую …с позволения сказать …язву. И ведь узнаю, – смеясь, пообещал медик.
– Не утруждайте себя. Это полковник Онищенко.
– Батюшки! – всплеснул раками доктор. – И вы его припечатали! Тут недавно пара полковников в его адрес такие перлы отпускала… – понимая, что сказал лишнее, он замолчал и откашлялся. – Вы эту фамилию здесь лучше не упоминайте. У нас его жена работает.
– А я и не собираюсь. Вы сами поинтересовались, – напомнила Маша. – По сути, мой начальник – трудяга и профессионал, дело свое знает и любит, а главное – он бескорыстен, но… Впрочем, не стоит: это уже личное. Я могу собирать вещи?
– С вещами на выход? Увы, не сегодня. Снимем еще одну кардиограмму, посмотрим динамику, – но, видя Машин настрой, заверил: – Завтра «скорая» доставит вас прямиком к подъезду, чтобы у вас не развилась аллергия уже на меня…
Глава двадцать первая
Утром Андрей по привычке встал ни свет, ни заря и сразу же сел за компьютер. Маша появилась из спальни внезапно и без настроения. Просыпаться рано в последние годы стало для нее мукой. Андрей знал это и старался не тревожить жену как можно дольше. Придя в себя, она села рядом. Тополевский заварил ей чай.
– Андрюша, нам с Никитой надо отъехать на пару часиков.
– Нет возражений, но меня тревожит то, что ты слишком много работаешь и совершенно не щадишь себя.
– А ты поступаешь иначе?
Андрею было нечего возразить – работу он любил и относился к ней в высшей степени ответственно.
– Для меня нет ничего дороже твоего здоровья. Никакой сериал не может оправдать бешеных нагрузок, – вздохнул Тополевский. – Ты перестала думать о здоровье. А в сумочке уже закончился валидол…
– Откуда ты знаешь?
– В ведре с мусором валяется очередная пустая упаковка. Может, снизишь обороты? Дай мне слово, что побережешь себя.
– Работа такая интересная…
– Когда я так говорю, ты не считаешь это аргументом.
– Прости, – Маша обняла его и хитро улыбнулась. – Пока мы катаемся, было бы здорово, если бы ты вспомнил кое-что из жизни Митрофанова. Парочку бытовых историй, например, чтобы немного оживить материал. Народ как-то неохотно говорит об Илье Федоровиче. Все больше о решительности и врожденной смекалке. И ни полслова про то, каким он был человеком.
– Оно и понятно: о покойном или хорошо, или ничего…
– Помоги мне раскрыть человеческий облик командира.
– Да ты же сама столько лет служила с ним рядом!
– Рядом, но не вместе. И наши отношения были не такими уж безоблачными, – напомнила супруга. – Боюсь показаться необъективной:
– Недолюбливал?! Ты действительно так считаешь? Он тебе более чем симпатизировал, но не имел права показывать это.
– Стало быть, напишешь? – чмокнула она мужа. – Спасибо!
Тополевский, улыбнулся и сокрушенно вздохнул: «Не умею тебе отказывать». В дверях Маша послала ему воздушный поцелуй и подмигнула. Андрей вернулся за компьютер.
…В кабинет командира части ворвался встревоженный дежурный: «Товарищ полковник, диверсант на старте!» Полковник Зубов, на ходу схватив шинель, отдал распоряжение найти командира роты охраны. Капитан Кашин встретил его на подходе к старту. «Кто говорил, что мышь не проскочит?» – грозно поинтересовался командир. «Так оно и есть! Я лично проверял!» – с готовностью подтвердил подчиненный. «А что, диверсант меньше мыши? Или летать научился?» Возразить было нечего, капитан опустил глаза.
На старте, в кругу солдат стоял парнишка лет десяти в латаном пальтишке на вырост, огромной медвежьей шапке и валенках с чужой ноги. В огрубевших от мороза руках он держал холщевую сумку со школьными учебниками. Широко раскрыв от удивления рот, мужичок-с-ноготок во все глаза восхищенно рассматривал доселе невиданные металлические конструкции.
– Красотища! Скажу, в школе не поверят!
– Я тебе расскажу! – Кашин схватил паренька за ухо.
– Отставить! – скомандовал Зубов. – Кто здесь диверсант?
– Вот этот, – капитан сорвал с мальчишки шапку.
– Шапку-то надень – холодно, – полковник потрепал мальца по голове и по-отечески пробасил: – Ты, брат, откуда взялся?
– Из деревни, – буркнул пришелец.
– А имя у тебя, диверсант, есть?
– А то как же… – смачно шмыгнул носом тот. – Илюха.
– Илья, стало быть. А фамилия имеется?
– Митрофанов его фамилия. Сын Федора Ильича. Батя-то у него на все руки мастер, – напомнил Кашин. – Чего только нам не чинил.
– Так у него, вроде, одни девки. Да и те на выданье.
– Последыш я, – парень смял ушанку и утер ею нос.
– Вот оно как. Пойдем-ка, покажешь, как к нам пробрался.
Илья повел делегацию к линии заграждения. Вдоль плотной колючей проволоки в несколько рядов то там, то здесь висели погибшие птицы и зайцы. Парень жалостно охал и замирал у каждой из находок. Кашин нетерпеливо подгонял его. Вскоре они добрались до лощинки. Снег в ней просел, и под ограждением образовалась небольшая ямка – через это углубление «диверсант» и проник на старт. Зубов поискал глазами Кашина, но тот опередил его и уже давал распоряжения солдатам.