Пятьдесят оттенков хаки
Шрифт:
На рабочем месте, еще раз пробежав глазами текст, она протянула машинистке десяток рукописных листов, исписанных ровным красивым почерком с обеих сторон. Любовь Евгеньевна удивленно покачала головой: «Союз писателей отдыхает!» На столе возле них зазвонил телефон. Журналистка удивленно посмотрела на часы и потянулась к аппарату.
– Это Онищенко, – раздался из трубки фальцет шефа.
– Трудно перепутать.
– Мария Андреевна, я на целый день уезжаю в войска и хочу посмотреть полный текст завтрашней радиопередачи,
– Он еще в печати, – заупрямилась подчиненная.
– Ничего, почерк у вас хороший, разберусь как-нибудь.
Машинистка, следившая за разговором коллеги и шефа, вернула записи. Вздохнув, Маша направилась в кабинет начальника. Не прошло и получаса, как тот позвонил снова и настоятельно попросил заглянуть.
Полковник, вальяжно сидя в кресле, которое ему было явно велико, сосредоточенно изучал текст. Маша, скрывая зевоту, села неподалеку и демонстративно посмотрела в окно.
– Написано, неплохо, но, на мой вкус, маловато событий.
– Уж сколько есть, – развела руками женщина и стала считать, загибая пальцы. – Подготовка ракеты, лучший отдел, день работников тыла, спортивная страничка, рубрика «Штрихи к портрету».
– Полковник Лобанов того стоит.
– Завершаем программу горячо любимой вами песней «Офицеры».
– Что-то мне не нравится ваше настроение, – насупился шеф.
– Аналогично.
Некоторое время они смотрели друг на друга в упор.
– Идите, – первым не выдержал полковник. – Хотя было бы неплохо оживить концовку каким-то изыском. Вы это можете!
– На старте снимали передачу «Спокойной ночи, малыши», были Степашка и Хрюша, – иронично заметила Маша, видя нервную реакцию начальника. – Только этот сюжет не для нашей программы.
– Само собой, – сухо согласился Онищенко. – А вот телевестник этот сюжет украсит. Детишкам будет интересно.
– Уже, – заметила Маша.
– Не понял? – нахмурил брови полковник.
– Уже смонтировали. В пятницу покажу.
– Вы свободны. Но настроение ваше мне не нравится.
– Мне тоже.
Патрон проводил ее недовольным взглядом и вздохнул с облегчением: на сей раз обошлось без скандалов. Вернувшись к себе, Маша отдала текст в печать и полистала настольный календарь. Эфир передачи приходился на день рождения Михаила Булгакова. Она потянулась к телефону и набрала номер гарнизонной библиотеки.
– Танюша? Приветствую. Это Маша.
– Рада тебя слышать. Какие трудности?
– Ты много лет работаешь с нашими офицерами, в курсе их литературных предпочтений. Скажи, что они сегодня читают чаще всего?
На том конце повисла затяжная пауза.
– Ты же знаешь, наши фонды оставляют желать лучшего. Денег выделяют мало. Новых поступлений практически нет.
– Я не о проблемах. Кого чаще всего берут? Из классиков.
– Далеких или близких?
– Любых.
– Это для передачи? – вкрадчиво уточнила Татьяна.
– А какая разница?
– Для передачи скажу официальную версию, то есть то, что хочет услышать руководство.
– Зачем?
– Затем, что в недавнем докладе начальника политотдела значилось, что военнослужащие страсть как любят читать Горького, Чехова, Шолохова и т.д. И хотя наши боссы в отличие от тебя статистику не запрашивали, спорить с ними я, как ты понимаешь, не собираюсь.
– А что читают на самом деле? – заинтересовалась Маша и заверила: – Я для себя интересуюсь. Честно. Ссылаться не буду.
– Чаще всего берут детективы. Реже – исторические романы. Ветераны заказывают преимущественно военные мемуары. Женщины – что-нибудь слезливое, желательно иностранное. Короче – любовные романы. Ну и хорошие стихи, само собой. Классиками, если честно, со школы сыты. А вот твоего любимого Булгакова читают активно. Хотя он, как известно, к классикам не причислен. У него, кстати, послезавтра юбилей. Неловко будет замалчивать.
– Потому и звоню. Спасибо! Ты меня обнадежила.
В день выхода радиопередачи в эфир завтрак для Онищенко превращался в заседание комитета по цензуре, а для жены – если не в пытку, то, как минимум, в испытание на верность. С первых же тактов знакомых позывных полковник даже переставал жевать. В иные дни словесная перепалка супругов на предмет идеологической ценности сюжетов перерастала в бои местного значения.
– Алеша, ешь. Можно подумать, ты не знаешь, о чем сейчас пойдет речь! Или тебе так нравится ее голос?
– Алиса, твои шутки неуместны! Наши передачи слушают все, в том числе и недоброжелатели. Мы не вправе допустить ошибку, чтобы не дать им поводов для критики.
– А на госпитальных койках все равны, не зависимо от цвета погон.
– Алиса, каждому свое: ты лечишь людей, я занимаюсь пропагандой. А это, к твоему сведению, наука побеждать. У конкурентов нет ни радио, ни телепрограмм, ни газеты, ни концертной бригады, ни хора. А у нас есть! Мы активно и целенаправленно формируем общественное мнение.
– Да ничего вы не формируете! Эта ваша идеологическая война – курам на смех! Бред сивой кобылы!
– Что ты себе позволяешь! Космос важен для страны.
– Никто и не спорит. Но ваше межведомственное противоборство к космосу не имеет никакого отношения. Перебор!
Полковник хотел возразить, но вдруг замер в бессилии: из радиоприемника неслась незнакомая, не согласованная с ним мелодия и еще более возмутительный текст: «Сегодняшний день подарил любителям и ценителям настоящей литературы великого писателя, который не стал трибуном эпохи и ее официальным классиком, но сумел покорить сердца миллионов читателей. Михаил Афанасьевич Булгаков вошел в нашу жизнь произведениями, способными изменить традиционные представления о душе и духовных качествах личности. Его герои не звали на баррикады и не вели за собой в бой. Они учили любить, страдать, сопереживать…» Слова песни «Мастер и Маргарита» окончательно вывели Онищенко из равновесия. В бессилии он ослабил ворот рубашки.