Пылающий мир
Шрифт:
— Как? — кричит кто-то из толпы. — Как он это делает?
— А что насчет остальных? Как далеко распространяется лекарство?
— Откуда нам знать, что это навсегда?
— Послушайте все, — говорит Россо, но толпа доходит до точки кипения.
— А если мы покинем Стадион, а они начнут превращаться обратно?
— Да, вдруг это уловка?
— Уловка? — недоверчиво переспрашивает Россо. — Ладно, это…
— Мы не знаем о них ничего!
— А что, если они притворяются?
— А вдруг они…
— Народ! — кричит Россо, и сразу же оглушительный визг фонящего микрофона заставляет всех замолчать
— Народ, — вздыхает Россо, опуская микрофон. — Это правильные вопросы… некоторые из них. Но на них может ответить только один человек в этой комнате.
Я разглядываю толпу, задаваясь вопросом, кто этот таинственный гений.
— Если вы будете так любезны и заткнётесь ненадолго… — Россо смотрит в мою сторону. Нет. Он смотрит на меня. Он протягивает мне микрофон. — Мистер Р? — говорит он мне. — Вы можете внести ясность в текущее состояние дел?
Фигура Россо расплывается у меня перед глазами. Вместо него я фокусируюсь на разрисованной стене Макдональдса у него за спиной. На клоуне, его маленьких черных глазках. На его размалеванных красных губах. На непостижимой анатомии Майора МакЧиза.
— Р, — шепчет Джули, толкая меня вперед. Я поднимаюсь на сцену и пристально смотрю на микрофон. Его черное дуло направлено прямо на меня. Я смотрю на микрофон…
— Р? — приглашает Россо, поднося его ближе.
Я беру его.
— П-привет, — говорю я. Я редко пользуюсь своим голосом, поэтому когда он усиливается и разносится эхом, у меня вытаращиваются глаза. Когда я представляю, как он разносится по Стадиону и меня слышат двадцать тысяч пар ушей, то просто челюсть роняю.
— Приготовьте оружие, ребята, — хихикает Болт. — Кажется, он опять превращается.
Я отвожу взгляд от недоверчивых лиц в толпе и смотрю на Джули. На её лице смешалось столько эмоций — страх, упрямство, легкое раздражение. Но главное, что я и хотел увидеть — это любовь. Джули любит меня. Она верит в меня больше, чем я сам. И она хочет, чтобы я говорил.
Мои губы касаются микрофона. Меня бьет электрическая искра, и я отшатываюсь назад, удивленно потирая губы.
— Это больно, — нечаянно бормочу я вслух.
— Прости, что? — говорит Болт, поднося ладонь к уху. Я поднимаю глаза и торопливо говорю:
— Я не могу ответить на ваши вопросы.
Не лучшее начало для грандиозной примирительной речи. Болт смеётся и показывает большие пальцы.
— Я хочу сказать, что… всё, что я знаю, это… — мои мысли скачут в поисках подходящих слов, объясняющих то, что я и сам не понимаю. — Я не знаю, что… излечивает нас, оно… у каждого своё, но для меня… Я решил… Я хотел быть… Я просто попытался…
Мои губы складываются в слабое «О» и застывают в ожидании следующего слога, но ничего не выходит. Мой взгляд метнулся к Джули. Она бы не могла ожидать от меня чего-то большего. Много раз мы обсуждали тайну излечения, но ни до чего не додумались. Даже она с её ничем не сдерживаемой артикуляцией не смогла бы объяснить это. Но Джули по-прежнему выглядит разочарованной. Такой момент — я на сцене, мне даётся шанс оправдать себя и своих бывших мёртвых приятелей перед всем Стадионом, но мой язык бессилен.
— Ну вот и ответ, ребята! — говорит
Россо поднимается наверх, тряся головой, и берет у меня микрофон.
— Ладно, давайте честно, — говорит он, указывая на Болта. — Кто избрал этого человека? Кого ты представляешь, Болт?
— Улицу Двадцати одного яйца, сучки! — говорит он излишне подчёркнутым баритоном, и где-то снаружи я слышу гиканье толпы.
— Это улица Петуха, идиот, — говорит Джули. Россо закрывает рукой лицо.
— Я думал, мы это уже прошли, — говорит он себе в руку, так что микрофон не может уловить сказанное. — Я думал, мы перевоспитали хамов.
— Что-что, Ларри? — Болт снова подносит к уху ладонь. — Я старею, и мой слух уже не такой, как раньше.
— Блаженны глухие, — Россо бормочет себе под нос. — Ибо шумные наследуют землю.
Я слышу, как меняется акустика в помещении, поскольку Боб пытается настроить громкость под тихий голос Россо. Будучи «профессионалом», он увеличивает громкость микрофонов в зале, вместо сцены, и становится слышен каждый звук в толпе: скрип кресел и зубов, тяжелые вздохи. Я приготовился оглохнуть, когда Болт заорёт снова, но пока он втягивает воздух, чтобы начать кричать, появляется любопытный звук.
Три музыкальных ноты, за которыми следует участливый мужской голос:
«Спасибо, что дозвонились в Соединённые Штаты. Если на вас или ваш город произошло нападение, пожалуйста, повесьте трубку и свяжитесь с местным ополчением».
— Чё за хрень? — говорит Болт, и его голос грянул так, что он сам съежился. В колонках появляется низкий угрожающий гул.
— Выключи, Боб, — говорит Россо. Боб отключает аппаратуру и комната погружается в тишину.
«Пожалуйста, прослушайте варианты…»
Звук идёт из вестибюля. Россо спрыгивает со сцены и продирается через толпу, с неожиданной силой отпихивая Болта. Я обхожу сцену, чтобы присоединиться к Джули и Норе — они, как и все, в полном недоумении — и мы идём в вестибюль следом за Россо.
«Чтобы получить военную помощь, нажмите один. Чтобы сообщить о превышении полномочий военными, нажмите два».
В углу вестибюля стоит стол справочной службы и старый черный телефон. Лампочка у линии с надписью «Голдмэн» мигает красным. Голос вперемешку с тихой музыкой — успокаивающими аккордами синтезатора и редкими отзвуками саксофона идёт из телефонной трубки.
«Чтобы сообщить о новом поселении, нажмите три. Чтобы сообщить любую информацию о причинах заражения или его излечении, пожалуйста, повесьте трубку и позвоните в Национальную Службу Заражения «Ротлайн» по телефону 1- 803-768-5463».
Запись шипит и жужжит, громкость меняется волнами, как заезженная за десятилетия кассета. Это словно какой-то загадочный розыгрыш. Россо ошеломлён.
— Кто звонил на 800? — спрашивает Россо, но этот вопрос не адресован никому конкретному.
«Чтобы сообщить об угрозе для или от вашего регионального правительства, нажмите четыре. Если ваш штат пытается отделиться, и вы хотите запросить освобождение от карательных ударов, нажмите пять».