Пыльные окна

Игнатьев Сергей

Самый обыкновенный садовый участок, из-за забора тянуться к серому небу рябины.

Двухэтажный дом хоть и старый, но построенный крепко, на совесть. Долго еще простоит.

Коля сделал приглашающий жест в сторону калитки, а сам уселся на крытые пленкой доски, лежащие вдоль забора.

— Я тут подожду, — сообщил он. — Я тут, типа, персона нон грата.

Я кивнул, не оборачиваясь. Я смотрел на жилище загадочного Пасечника.

Вроде самая обычная калитка, да и то, что за ней, не вызывало никаких особенных эмоций.

Но я почему-то помедлил.

Никаких звуков с участка не доносилось, окна были плотно зашторены. Чуть

покачивались на ветру усыпанные красными гроздьями ветви рябин, обступивших дом.

Я заглянул через забор, благо он едва доходил мне до середины груди.

Калитка не заперта. Странно, на ней даже и запоров никаких не наблюдалось.

Проходите, гости дорогие, всем рады.

Ладно, к черту мистику.

Я потянул калитку на себя, громко и неуклюже осведомился:

— Хозяева, есть кто?

Где-то позади отчетливо гыгыкнул Коля.

Я сделал несколько шагов по тропинке, ведущей к дому.

Калитка за спиной с грохотом захлопнулась. Я вздрогнул, обернулся. Сработали пружины, всего-навсего.

Соберись, приказал я себе, хватит от каждого звука в панику впадать.

— Сюда давай! — раздалось из глубин участка, из-за дома. Бодрый стариковский голос.

Я миновал разросшийся кустарник, прошел вдоль стены. И только сейчас заметил лежащую за кустами в паре шагов от меня овчарку. Она внимательно смотрела на меня.

— Хороший песик, — сказал я негромко. — Я пройду, не возражаешь?

— Проходи, не укусит, — сообщил из-за угла дома невидимый Пасечник.

То ли у него такой острых слух, то ли такая выдающаяся проницательность.

Поверим на слово добродушному хозяину.

Я завернул за угол.

Собака не делала попыток сдвинуться с места, подняться с земли или залаять. Просто следила за мной умными янтарными глазами, медленно поводя вслед мордой.

— Умная у вас собака какая, — сообщил я громко. — Не лает.

— Разбирается в людях, — бросил в ответ Пасечник.

Наконец он предстал передо мной.

Сразу за домом начиналась собственно пасека. На широкой площадке находились несколько рядов ульев.

Над одним из них склонился спиной ко мне человек в высоких сапогах и пчеловодской шляпе.

— Ты конечно не за медом пришел? — риторически спросил он.

Пасечник повернулся ко мне. На его лицо и плечи из-под шляпы спадала сетчатая материя, так что я не мог разглядеть черты собеседника.

— Собственно… — я замялся.

— Да ладно, я же вижу, — Пасечник махнул рукавицей. — Так чего хотел, гость дорогой? Звать-то тебя как?

— Алексей, — слишком поспешно ответил я. — Видите ли…

Собственно, о чем мне у него спрашивать? Про что говорить?

Знает ли он, где Максим и что вдруг ему взбрело в голову?

А то мы тут с Черномором с ног сбились, ищем его, а он по Фролову стреляет. Может вы в курсе, в чем проблема, нет?

Да и вообще странный у вас городок, товарищ Пасечник. Странные аборигены по нему шляются. В дожде. Сны странные снятся, которые вроде и не сны. Ничего подобного не замечали, что думаете об этом? Мне вас тут порекомендовал один молодой человек, он правда из «минусов» и мы с ним сначала поплавали в луже, но потом поручкались…

Едва я успел разлепить губы, он перебил:

— Парень такой высокий, темноволосый. Звать Максимом. Не твой товарищ случайно?

Да что же это такое?! Максима здесь все знают, он тут «селебрити», а я вынужден как слепой щенок по углам тыкаться, его искать? Ну

спасибо, шеф.

— Собственно, да, — подтвердил я. И добавил. — Поэтому я и пришел. Но, видимо, не только за этим.

Пасечник пожал плечами, вернулся к работе. Как он, интересно знать, меня сразу раскусил?

— Ну, во-первых, — благодушно начал он, демонстрируя мне спину, обтянутую поношенной штормовкой. — Я полжизни в органах проработал. И глаз у меня алмаз, сынок. Во-вторых, Коля, который сейчас за забором томится. И, замечу, правильно делает. Коля тоже Максима твоего сюда притащил. И в-третьих, вопросы я думаю, ты мне будешь задавать те же самые, что и он, поэтому вступительную часть можем смело пропустить. Верно?

Я кивнул.

— Ну, так слушай, — начал он напевно, продолжая возиться с ульем. — Над нашим городом висит… давнишнее проклятье. Старики сказывали, что до революции в этих местах обретался таинственный граф. Он похищал окрестных девушек, запирал их в своем родовом склепе, а по ночам носился над полями в облике черного демона с перепончатыми крылами…

Старик помолчал.

— Ты еще здесь? — спросил он.

— Да, — я задумчиво почесал подбородок. — Это такая легенда? Или…

Пасечник зашелся в приступе лающего кашля. Я не сразу понял, что он так смеется.

Наконец, он обратил ко мне скрытое сетчатой вуалью лицо.

— Я же знаю, что ты думаешь, — сказал он. — Сбрендил совсем старик на своей пасеке.

— Я так не думаю, — честно сказал я.

— А не думаешь, так и молодец. Тогда может и поймешь чего.

— Я хотел спросить, — решился я. — Что вы знаете о городе? Я имею в виду не официальные данные, а скорее…

— Да знаю я, что ты имеешь в виду. Как и друг твой, Максим. Как и Колька, который в детстве чуть не каждый день тут у меня ошивался, паршивец. Все хотел страшные истории послушать. Знал бы, с кем он свяжется из-за этих историй — еще бы тогда его погнал тряпками. Полгорода пальцем у виска крутит, когда про меня говорят, другая половина стороной этот дом обходит. Чуть не за колдуна меня держат. Только дело не в страшных историях и не в легендах. Сплошная скучная статистика.

Он помолчал.

— Ты хоть проспект какой-нибудь рекламный читал про Краснорецк?

— Да, в гостинице подложили. Ознакомился.

— И то хлеб. В общем, история вкратце такая. Почти сразу после окончания войны начали здесь у нас строительство гидроэлектростанции. Народу согнали, плотины, дамбы отгрохали. Сделали искусственное озеро. Местных, чьи дома под воду должны были попасть, переселили. Хотя ходили слухи, что кто-то не послушался, остался, властям наперекор. Да так и сгинул при затоплении. И теперь на дне озера стоят оставленные людьми целые деревни, кладбища, церквушка даже одна. Так их, с берега, конечно не видно, все вода укрыла. Это все после войны уже было… А вот во время войны… Я еще помню, хоть совсем сопливым мальчишкой был. Страшно было, бабка меня из подвала не выпускала. Когда здесь линия фронта пролегала, сутками в подвале прятались, сидели тряслись, земля с потолка сыпется, грохот канонады, жутко… Тут страшные бои шли. То наши немца выбьют, то он нас. Линия фронта как раз посередке этого самого будущего водохранилища несколько месяцев держалась. Вот и представь, сколько там тел безвестных осталось. В несколько слоев. И некому там было подсчеты вести и памятники ставить. Закопали товарища, и слава богу, и снова в бой. Считай все на костях тут стоит…