Пыльные окна
Шрифт:
Вот только не видать мне таких тихих радостей.
Придется мне идти навстречу неизвестности, запрятав подальше страх и уняв нервную дрожь в пальцах.
Так я и поступил, тщательно зашнуровав ботинки и поплотнее замотав шею шарфом.
Я не мог упустить такой шанс. Противоборство. Нам рассказывали об этом, смутно в общих чертах. Своеобразная традиция «минусов», так они делят между собой власть.
Я хотел увидеть это собственными глазами. Узнать, что это.
Возможно, это поможет мне разобраться
Военный полигон давно не использовался.
Низкие бетонные постройки заросли буйным кустарником, колючая проволока провисла — гуляй не хочу.
В таких местах хорошо устраивать романтические фотосессии, в духе компьютерных игр, рассказывающих об ужасах мира, пережившего ядерную войну.
Чернели вдалеке какие-то ангары. По земле стелился туман и, качаясь на ветру, поскрипывала стертая табличка на заборе.
Я занял позицию в зарослях на возвышении.
Прямо передо мной как на ладони была видна широкая площадь. Кое-где в жухлой траве виднелись остатки бетонного покрытия.
Ждать пришлось долго. Уже сгустились сумерки, стало совсем темно. Я замотал лицо шарфом, застегнул куртку на все молнии и спрятал руки в карманах. Продолжал наблюдать.
Наконец я почувствовал движение возле ангаров.
Хрустнула щебенка, качнулся бурьян.
Из-за ангаров, с лесной опушки, медленно шла, покачиваясь из стороны в сторону, темная фигура.
На мгновение из-за туч пробилась полная луна, и в ее блеклом свете я различил человека в измазанном грязью ватнике.
Глаза его были широко раскрыты и неприятно поблескивали, отражая лунные блики. Держа спину неестественно прямой, он неспешно двигался по направлению к центру площади.
За его спиной появился еще один темный силуэт, затем еще несколько.
Луна вновь скрылась за тучами, и странные фигуры растворились во тьме.
Быстрыми перебежками я добрался до ближайшего бетонного здания, смотревшего в ночь черными провалами пустых окон.
К его крыше вела хиленькая пожарная лестница.
Стараясь не греметь железными ступенями, я побежал наверх. Вот сорвусь сейчас, пронеслось в голове, брякнусь головой о бетон, и до свидания, Москва.
Меня лихорадило от волнения. Было страшно и весело. Те же ощущения, что и при знакомстве с Колей. Серые нити страха не давали знать о себе. Но молчали и чувства «индикатора». Я не представлял, что случится дальше.
Добравшись до крыши, я прокрался к ее краю и распластался животом на рубероиде.
Отсюда было видно получше.
С двух сторон поля очень медленно двигались навстречу друг другу люди.
Разные люди, женщины, мужчины, худой подросток, скрюченный дедок.
Всех объединяло одно — они двигались очень прямо, молча, не глядя под ноги, и не оступаясь.
Наверное, так ходят по крышам лунатики.
На расстоянии шагов двадцати друг от друга группы замедлили ход и остановились.
Из обоих вышло вперед по одному человеку.
Я узнал серый плащ моего недавнего собеседника. Того, что считал себя хозяином города.
Второго, облаченного в черное, было видно плохо.
Двое, чуть покачиваясь, словно в трансе, замерли напротив друг друга.
В этом было что-то от спагетти-вестернов, в которых ковбои, стоя посреди городской улочки, соревнуются в скорости стрельбы.
Пустое поле, две одиноких фигуры.
Две группы зрителей, оцепенело замершие за их спинами. Впрочем, собравшиеся не были зрителями. Они были полноправными участниками действа.
Я почувствовал низкий гул в ушах, в глазах на миг потемнело.
Противостояние началось.
В общих чертах я представлял, как все это должно происходить, но никогда не видел воочию.
Двое встретившихся посреди поля лидеров группировок, сейчас сошлись в жестоком ментальном поединке. А люди, стоящие за их спинами, погруженные в оцепенение, мало что понимающие и видящие, служили им своеобразным подспорьем, немой группой поддержки, эмоциональными донорами, подпиткой.
Лидеры качали из них жизненную силу, всю ее вкладывая в незримый пресс, который должен был сломить, опрокинуть одного из соперников.
Так «минусы» по давным-давно устоявшейся традиции решали свои территориальные притязания.
В этом даже было что-то романтическое.
Это были даже не ковбои посреди унылой техасской улочки, по которой скачут шары перекати-поля. Нет, скорее дуэль аристократов. Сброшенные с плеч шинели, вонзенные в землю сабли, секундант резким голосом отсчитывает шаги.
Если конечно не принимать во внимание две группы людей, случайных прохожих, обывателей, загипнотизированных, лишенных воли, не помнящих себя. Завтра утром они и не вспомнят о ночном приключении. Может отложится что-то, глубоко-глубоко, на изнанке сознания. Да мало ли что не пригрезится пасмурной осенней ночью. Наверное, решат они, это был просто сон. Если выдержит сердце…
Двое начали давить друг на друга. Глаза в глаза, кто кого пересилит.
И я услышал шепот множества голосов «Верю, верю, верю».
Не отдавая себе отчета в действиях, спящие люди вливали в дуэлянтов свою уверенность, свою ярость, гнев. Все те сильные эмоции, которые служат отличным топливом для драки, борьбы, для войны, противоборства.
Я и сам начинал попадать под гипноз этого мерно постукивающего в висках метронома. Качающийся маятник ментального поединка. Ритм подчинял волю, ритм усыплял разум.