Ради любви и чести
Шрифт:
такими же красными, как смородина, лежащая перед нами.
– Приятно сознавать, что я не так уж страшен, – сказал он тихим
голосом, от которого у меня почему-то побежали мурашки по телу.
Теплый ветерок коснулся моего лица, запутался в распущенных
волосах и донес до меня сладкий аромат роз, от которого закружилась
голова. Несмотря на то, что мы сидели в тени живой изгороди, весеннее
солнце ласкало, и я окончательно отогрелась после холода библиотеки.
Я
что-то, что выходило за рамки простой любви к искусству, которое мы
разделяли. Неужели я действительно нравилась ему как женщина? На
мгновение мне захотелось выбросить из головы эту глупую мысль, но, когда
он протянул маленькую тарелочку с вафлями с кремом, и моя рука коснулась
его руки, я снова почувствовала покалывание. Я не могла дышать, пока он не
убрал руку. Сердце стучало в два раза быстрее.
Это общение с ним не было похоже на те, что я испытывала раньше. Я
не знала, что с этим делать, поэтому решила притвориться, что ничего не
происходит, и что он нисколько меня не волнует. В конце концов, ничего
хорошего из этого не получится. Если бы он действительно знал правду обо
мне, то наверняка не захотел бы сидеть со мной в саду. Думаю, он не продал
бы мне даже никчемную безделушку из своей огромной коллекции.
Бабушка была права. Я должна всегда носить перчатки и прятать
пятно, пока не окажусь далеко от Мейдстоуна.
Глава 6
Менестрель тихонько бренчал на скрипке, и от этой музыки у меня
сладко сжималось сердце. Он начал третью строфу «Когда поют соловьи»: Милая возлюбленная, тебя умоляю,
Скажи мне о любви слова;
Пока в этом мире я пребываю,
Искать никого не буду я.
Рядом со мной за главным столом заерзал сэр Беннет. Я почувствовала, что его внимание обращено на меня, а не на менестреля, и внутренне
покраснела. На протяжении всей вечерней трапезы я чувствовала жар его
взгляда, неотступно наблюдающий за мной. И чем больше я это чувствовала, тем больше мне это нравилось, хотя я знала, что не должна была
расслабляться.
Мы провели восхитительный день в саду. Он рассказывал мне о своем
прошлом, о службе пажом у герцога Ривенширского, о двух своих
ближайших друзьях, сэре Деррике и сэре Коллине, и об их многочисленных
веселых проделках. Я тоже поделилась с ним историями о своем детстве, но
умолчала об одинокой маленькой девочке, которая скучала по родителям, и
была участником множества выходок, которые придумывала, потому что
была предоставлена сама
Бабушка строго начала меня отчитывать, пока не услышала, что я
большую часть дня провела с сэром Беннетом. Похоже, он ей понравился. С
каждым часом я все больше понимала почему.
И в этот раз бабушка приложила немало усилий: украшением к новому
платью на этот раз должен был стать каплевидный бриллиант из ее личной
коллекции, который снова превратил мою ничем не примечательную шею в
эталон красоты.
Песни менестреля радовали нас целый час, и краем глаза я видела, как
бабушка подавила зевок. Скоро она захочет удалиться в нашу комнату, и я не
понимала, почему это вызывало у меня чувство разочарования, я еще не
хотела покидать ужин. Ночь только начиналась и было бессмысленно
отрицать, что мне не терпится провести еще время с сэром Беннетом.
Вот менестрель запел последний куплет. Сэр Беннет одарил меня
одной из своих самых очаровательных улыбок, от которых всегда
перехватывало дыхание. Он наклонился ко мне и пропел вместе с
менестрелем:
Возлюбленная сладкая – ты совершенство
Ты можешь подарить мне неземное блаженство.
Поцелуй губ твоих сладких.
Возможно, это мое лекарство.
Тепло его дыхания ласкало мою щеку, и я вздрогнула от смысла этих
слов. Но, конечно, сэр Беннет ничего не имел в виду, когда шептал их вслух.
Он ведь на самом деле не думал о том, что пропел? Я мельком взглянула на
него и увидела, что он задумчиво смотрит прямо на мои губы, словно
пытаясь определить, осмелится ли он украсть у меня поцелуй прямо здесь и
сейчас. Сама мысль об этом была так восхитительна, что могла соперничать
со сладостью медового пирога, который мы только что съели. Меня никогда
не целовали и никогда не думали об этом, и я уже давно смирилась с жизнью
старой девы. Но что, если я ошибалась? А что, если сэр Беннет поцелует
меня? Но нет, я совершенно неправильно его поняла. Он не хочет целовать
такую простушку, как я.
Я быстро сосредоточилась на одежде менестреля, которая вспыхивала
яркими желто-зелеными цветами, эффектно сочетаясь с необычными
фиолетовыми штанами. Он пропел последние ноты песни, и я захлопала
вместе с другими гостями, продолжая чувствовать, что сэр Беннет наблюдает
за мной. Но я не осмеливалась снова взглянуть на него из страха, что
опозорюсь, неверно истолковав его внимание.