Расческа для лысого
Шрифт:
Тут же замираю, смотрю на него через упавшие на глаза волосы. И сердце, кажется, замирает. Он близко. Очень близко. Он одуряюще пахнет. Он смотрит. Он так смотрит! Я его ненавижу. Ненавижу! Но это не мешает хотеть его. И я больше всего на свете боюсь, что он это заметит. Это легко заметить. Очень. Поэтому я сижу тихо. Сдерживаюсь. А дядя Миша, похоже, ждет первого шага от меня. Он считает, что сам уже шагнул. Когда признал свою неправоту.
То есть, проверил, чем я занималась. Навел справки.
Но мне
И я ужасно боюсь того, что сейчас может случиться. Достаточно маленького толчка, крохотного движения, чтоб меня сорвало. Или его. Но я не хочу этого больше. Мы слишком часто вот так вот срывались. Прямо с первого раза. И ни к чему хорошему это, в итоге, не привело.
Поэтому я смотрю на него и говорю тихо и твердо:
— Пусти меня, дядь Миша. Я тебя не хочу уже.
У него даже взгляд меняется. Не верит. Не верит мне.
Правильно делает. Но я молчу. И смотрю. И жду.
Он отпускает.
Щелкают замки.
Я тут же спрыгиваю с его коленей в открытую дверь и бегу прочь. И отчего-то слезы глотаю.
Скот ты, дядя Миша.
Скот.
29. Ленка
Сеструля жжет.
Сначала в универ ко мне сходила, выяснила насчет хвостов. Пришла злая, как сволочь, наорала. Вернее, не наорала, а просто запретила выходить из дома. Типа, сиди, дура, делай курсовые, чтоб хвосты закрыть. И бабло оставила только на поесть. Сосиску с кашей в столовке.
Да блин, ну кто курсовые делает в начале года? Только моя ненормальная сестра и такие же преподы.
Потом еще два дня нудела про мое поведение. Это она в ответ на историю про кражу. Я сама рассказала, а то мало ли. Вдруг бы кто трепанул. Думала, отойдет немного, решит, что я на путь исправления встала, раз признаюсь. Ну конечно, нихера. Только еще больше обиделась. И выговаривала все время. А мне и так херово. И голова вот вообще не тем забита. Не тем.
Правда, я из себя строю правильную девочку, и не рассказываю сеструле, насколько я НЕ правильная. А еще не рассказываю, чья это черная машина уже вторые сутки периодически стоит во дворе. Черная, потому что кое-кто в рекордные сроки перекрасил лексус. И зря. Очень он интересно смотрелся с моим дизайном. А теперь, как все.
Я не реагирую. На учебу не хожу. Больная, типа. Полька не в курсе, само собой. Понимаю, что закапываю себя еще сильнее, но, блин, как я выйду? Он же меня сразу словит. И я вот вообще не уверена, что в этот раз смогу свалить неоттраханной.
Непонятно, как в прошлый раз удалось.
Может, обиделся сильно, когда сказала, что не хочу его? Мужики, они на такое обижаются. Но я не могла правду сказать. Это как… Ну, не знаю… Опуститься перед ним на колени. Никогда такого не будет. Никогда.
Полька занята все время. Работает. Сверхурочно. Поэтому не в курсе, что я целыми
И вот после всего этого, после таких правильных слов, разговоров о жизни, о том, что надо думать о будущем, а не о мальчиках, сеструля тупо сваливает на ночь.
Наверняка, к мужику. Скромняшка моя. Сообщение мне прислала. Предупредила, ага.
Я смотрю на смс, охереваю.
Да чего ж за жопа-то в моей жизни происходит?
Может, сглазил кто?
Кошусь на черную громаду джипа за окном. Не подхожу, но все равно видно. Со стороны водительского открыта дверь. Дядя Миша сидит, курит. Я легко могу представить, как он это делает. Представить, как его губы обхватывают фильтр сигареты, как поднимается от затяга грудь, как… Могу, но не представляю.
Звоню сестре. Но телефон выключен. Вот, значит, как. Ну ладно. Ладно.
Я ложусь спать.
А утром наблюдаю офигенно помятую и бледную личность сеструли. По ее телу можно прям изучать всю историю сегодняшней ночи. Судя, по всему, бессонной. Синяки, следы от пальцев. Засосы. Ничего себе, какой у нее мужик. Горячий. Почти, как дядя Миша. Его засосы до сих пор с шеи не сошли.
Полька говорить про своего парня отказывается, ругает меня, опять напоминает про курсовую. И уходит на работу. Я задумчиво провожаю ее взглядом. Потом поворачиваюсь к компьютеру. Опять к окну.
Ну вот какая может быть курсовая? Какая учеба?
Джип дяди Миши опять на стоянке. Прячусь. И думаю о том, что у него, похоже, дел вообще нет, раз тут столько времени проводит. И, самое главное, нахера? Ведь обиделся вроде?
Чего еще надо от меня?
Весь день я валяюсь. И даже, для разнообразия, делаю курсач.
А потом залезаю в интернет. О как! Ванек вспомнил про меня!
Спрашивает, где я так накосячила, что Ванька тоже с «Салавата» погнали. А это хорошее место было так-то. Вот и помогай после этого друзьям.
Я, матеря про себя дядю Мишу, похоже, запугавшего владельца «Салавата» до мокрых трусов, звоню и пытаюсь просить прощения. Но Ванек только вздыхает:
— Одни проблемы от тебя, Мелехова. Ты хоть в курсе, что по внешэкономике у тебя незачет?
— Чееерт…
— Ага. И сестра твоя в универ приходила перед этим как раз. Так что она пока конкретно про это не знает. Сюрприз ей будет.
— Охереть…
— Ага…
— Ваньк, а че делать?
— Ну, давай я тебе перекину задания. Хотя, нихера не поможет. Не успеешь до завтра.
— Не успею. А скатать?
— Я вручную писал. И Балык принимает только от руки написанные.
— Дай списать, Вань… — тяну я, понимая, что еще недели нотаций от Польки просто не вынесу.