Расческа для лысого
Шрифт:
Пока разгреблись, пока все решили.
Не, я, конечно, ее пытался пропасать. Но здесь у меня пока еще не настолько тесные были связи, чтоб привлекать их для решения настолько личных вопросов. Да и не надо моей малехе лишнее внимание серьезных дядей. Хоть в погонах, хоть без погонов.
Так, попросил немного присмотреть, без особого напряга, того мента, с которым водку пил в последний раз на рыбалке. Затащил он-таки меня, смог.
А к деловым и не полез. Нехер. А то разглядят.
Мент дал команду своему секретарю, и тот периодически мне скидывал фотки
Вот она в учебке. Вот на экзамене. Вот курит, стервочка мелкая, за углом. Вот какой-то байкер ей дорогу перегораживает, общается, типа. Вот с каким-то шкетом разговаривает. И еще с одним. И еще. И бл***…
Меня переклинивало. О работе не думалось. И это был косяк. Серьезный косяк. Очень тянуло звякнуть ей с другого номера. Но она, судя по всему, нихера не скучала. И я тупо не хотел… Затупить. Да, это вообще по-детски. В курсе. Но, бл*… Просто представлял себе, как набираю ей… А она моего голоса не узнает даже… И все, сука, все!
А так… Ну, хоть какая-то иллюзия.
С работой шло туго, новые хозяева на старых местах развлекались, метя на свой лад территорию. И наш проект не приняли. Сухой, узнав о неприятностях желчно обложил нас с Ремневым цветистым лагерным матом, чего на моей памяти не случалось ни разу до этого, и отрубился. А через час пришла информация о новых людях, которые тоже хотят сладкие местечки. И эти люди нам были интересны. Короче говоря, кто хорошо знает историю революции в России семнадцатого года, поймет, о чем я. Временное правительство, сука, сопротивлялось, но полегло. Штурм Зимнего прошел успешно.
А нас с Ремневым, как тайных ставленников Москвы, подстрелили на выезде из города. Я сидел спереди, рядом с водилой. Ремнев сзади. Поэтому он отделался легким испугом, а я нехилым сотрясом. Водила был не пристегнут и получил рулем в грудь и лобовым в башку. Но тоже остался жив.
После этого Ремнев разозлился, и дела волшебным образом, сука, наладились. Все же этот гад, как там говорила Маринка… «Страшен в гневе»? Ну вот, это было оно самое.
Пока я валялся в больничке и видел в диких снах свою малеху, и, особенно, почему-то ее ноги в белых гольфиках на своих плечах, Олег разобрался со всеми проблемами. Я даже расстроился, что не успел поучаствовать. Очень хотелось. Просто очень.
Но после Ремнева только выжженная пустыня остается обычно, поэтому мне не обломилось счастья.
А уже на выписке получил я от своего приятеля-мента занимательную информацию. Моя малеха, оказывается, вперлась в неприятную историю с кражей. И, хотя отделалась легким испугом, тут уж мой знакомый подсуетился, и дело закрыл, и со свидетелями решил вопрос, но самое интересное было потом.
С кичи встречал мою девочку тот самый опер, что гонял ее когда-то по улице. И нормально так встречал, под ручку. И увез с собой, в своей тачке. А она и не сопротивлялась. Спокойно шла. Смеялась с ним на крылечке. Мне даже фотки выслали. И в самом деле смеется. А опер напротив стоит. А потом они идут. Вместе. Он ее за локоть держит. Зная мою дикую кошку, хер бы она такое позволила, если б сама не захотела. Рожу бы
А потом, на следующий день, когда с опером об этом заговорили коллеги, он хвастанул, что девка давно с ним спит и очень даже клево отсасывает прямо в машине.
После этого я тупо закрыл документ и стер все, что мне присылали по Ленке.
Чтоб ничего не напоминало.
И просто закрыл эту тему.
Потому что да. Я ей ничего. И она мне ничего.
Ну, поигрались, и хватит. И все.
И, вернувшись в город, потому что дело здесь тоже на миллиард тянуло, искать Ленку специально и не собирался.
Нехер. Пусть живет себе спокойно. Без меня.
И именно так я и думал, ровно до того момента, пока не увидел ее вчера.
В ночном клубе.
Сверкающую, как драгоценная статуэтка.
С нереальными, длиннющими волосами, словно русалка выпрыгнула из морской пены, вся в блестящих чешуйках.
С яркими бл*дскими губами.
С охерительными кукольными ногами.
Она выглядела, как райская пташка, пойманная в клетку.
Она танцевала стриптиз и смотрела на меня.
Только на меня.
И я, сука, умирал. В очередной раз.
Я думал. Что умер, когда про нее и мента узнал.
Но нет.
Я умер прошлым вечером, ночью. Когда понял, что похер мне на все, что у нее было раньше. Что теперь я никуда без нее не уеду. Никуда ее от себя не отпущу. Отлеплю от нее всех ее мужиков, ментов, пацанов-барменов-байкеров. Всех.
Моя малеха будет танцевать только для меня теперь.
26. Миша
— Миша, ты там не напирай, только глянь, что делается.
Голос Сухого я слышу не часто, обычно он не снисходит до нас, смертных. Но уже если звонит, то, значит, надо между слов ловить в первую очередь. Канал защищен, но он тот еще старый параноик. И я его, так-то, понимаю. С его даже не миллионами, а бляха муха, миллиардами…
— Пашу не трогай. Ни с кем не договаривайся. Но шустри.
— Понял.
— И с деловыми тоже…
— Понял.
— Любой вопрос…
— Понял.
— Понятливый ты…
— Так выводы уже сделал.
— Раньше надо было. Все.
— До свидания.
Сухой уже давно отключился, а я сижу и укладываю в голове распоряжения.
Первое. Не связываться никак с Носорогом. Себя не проявлять. Пока что.
Второе. Насчет него ни с кем не разговаривать, не договариваться. Здесь, скорее всего, я в прошлый раз наследил. Носорог тоже не пальцем деланный. И свои связи имеет, тем более, что тут его территория, хоть и не все в городе с этим согласны. И теперь ему донесли, что холдинг забрасывает крючки. А, если он не дурак, а он не дурак, то уже репутацию нашу знает. И знает, что мы не работаем с местными, исключаем их из тендеров. И оставляем только крохи подбирать. А это ему не подходит. Так что, закусится в легкую. А, зная его характер, то, скорее всего, намертво. Не особо хотелось бы. Я с Носорогом лично не знаком, но слышал. И заочно уважал.