Раскаянье дьявола
Шрифт:
— Все не так, с самого начала. То, что первую девочку отпустили через несколько дней, конечно, свидетельствует о раскаянии. С этим я согласна. Но педофил, осуществивший свои тайные желания, не будет так раскаиваться, то есть эта версия строится на абсолютно неправдоподобном ходе событий. И то, что мы притянем эти истории к делу двадцать семь лет спустя, не поможет вернуть Иду Халворсен домой.
Рино переглянулся с Хенри Леннингом, тот покраснел еще сильнее, чем в момент, когда пришел к ним в кабинет, чтобы рассказать о своем предположении.
— Не притянем, конечно, но и не будем полностью исключать. Здесь все-таки что-то есть…
Гюру отложила фотографии девочек.
— Совершенно точно, на проверку этой версии уйдет
Рино взял один из документов.
— Удивительно, сколько на самом деле может держать в памяти двухлетний ребенок. Я едва помню свой первый день в школе и совершенно ничего не помню до пятилетнего возраста.
— Если бы в возрасте двух или трех лет с тобой произошло что-то травмирующее, ты бы это запомнил.
Гюру снова цитировала строчки из учебника. Ну или за свои двадцать восемь лет она приобрела больше жизненного опыта, чем многие — за всю жизнь.
— Ангелика Биркенес помнит комнату и звуки. Тесная комната, шум. К тому же она запомнила особенный запах. Она говорит, что всю жизнь подсознательно ищет этот запах. И если когда-нибудь снова его почувствует, то, как она считает, сразу же вспомнит все, что с ней происходило. Очень интересно.
— Нам нужно вернуться ко времени до и около исчезновения девочки. — Гюру явно не собиралась заниматься делами из восьмидесятых.
— Ангелику Биркенес нашли рано утром через четыре дня после исчезновения. То есть, вполне возможно, ее положили на ступеньки предыдущим вечером… то есть вернули на исходе третьего дня.
Рино не знал точно, верит ли он в свои рассуждения, но ему нужно было высказаться.
— Ребекка Халворсен абсолютно уверена, что дочь вернется через три дня. Подобные вещи я называю совпадениями.
Глава 13
Он проверил новости на телетексте. К его удивлению, о похищении не было ни слова. А ведь прошло уже почти семь часов с момента, как он ее забрал. Через четверть часа будет выпуск новостей на телеканале TV2, уж там-то похищение должно стать одной из главных новостей. А как иначе?
Он взглянул на дверь, ведущую в коридор. Из подвала не раздавалось никаких звуков. Видимо, она уснула. Путешествие ее утомило. Он решил приготовить поесть, порезал на небольшие кусочки яблоки и апельсины, ведь фрукты-то ей можно? Потом намазал шоколадной пастой пару кусочков хлеба — один для себя, один для девочки. Он держал бутерброд так, как всегда это делал — положив его на кончики пальцев, рука при этом напоминала клешню. Очень по-мужски.
Наконец начался выпуск новостей, но мини-человечек на экране ничего не рассказал про похищение. Это было по меньшей мере странно. Конечно, мать начала поиски почти сразу же, а полиция была на месте еще до того, как корабль отошел от причала. И все же в редакции новостей канала TV2 до сих пор ничего об этом не знали. Он принялся беспокойно ходить по комнате, пытаясь отогнать от себя ощущение, что что-то пошло не так. Каждый раз, проходя мимо секретера, он видел свое отражение в разбитом зеркале. Тонкие трещины напоминали паутину, отчего картинка казалась собранной из отдельных кусочков. Может, так оно и было. Ты рождаешься целым, а затем уготовленные судьбой события разбивают тебя на кусочки. И приходится постараться, чтобы ни один из кусочков тебя не пропал. Разглядывая себя в отражении зеркала, он улыбнулся. У него получилось. Никто не видел, как он забрал девочку. Это был самый сложный элемент плана, любая случайность или неудача могли полностью его уничтожить. Теперь дело оставалось только за грандиозным финалом. И здесь все пойдет как по маслу.
Он на цыпочках спустился по лестнице и, прислушиваясь, остановился возле двери. Из соседней комнаты слышались скрипы. Он осторожно повернул ключ и открыл дверь. Девочка свернулась клубком на диване. Поставив тарелку с фруктами на стол, он укрыл ее пледом.
С момента как увидел красное платье, он твердо знал, что все произойдет именно сегодня. Словно сама судьба одевала ее. После многомесячного планирования этот день наконец наступил.
Он слышал по ее дыханию, что она спит. Хороший знак, несмотря ни на что. Она успокаивалась. Он поднес руку к ее голове, так близко, что ее волосы потянулись к руке. Он подумал, что в том, что золотые волоски тянутся к нему, есть что-то символичное. Все закончится хорошо. Долгожданным слиянием.
Он снова услышал приглушенный звук из соседней комнаты. Надо было заглянуть и ко второй, хотя все его естество противилось этому. Резкий запах ударил в нос, как только он шагнул внутрь. Она пробыла здесь довольно долго. Свет из открытой двери осветил место, где она сидела, но она так и не подняла глаза. Она не хотела смотреть на него. Ну и ладно. Он тоже не пытался добиться зрительного контакта. Она сидела неподвижно, прекрасно зная, что он терпеть не может возню. Особенно сейчас, когда соседняя комната тоже занята. Она наверняка поняла, что что-то произошло, а крики из игровой разрушили любые сомнения: вместе с ней здесь был кто-то еще. Но она не знала, что это для нее означает.
Он закрыл за собой дверь и остановился, прислушиваясь. Все тот же вечный скрип. Он почувствовал зарождающееся раздражение, но сдержался. Вместо этого он открыл дверь в погреб. Задвижка вентиляции всегда была открыта на полную, хотя из-за этого мыши и крысы с первыми холодами беспрепятственно проникали внутрь. И все равно воздух оставался тяжелым и удушающим. Он повернул выключатель и сосредоточился на том, чтобы дышать через рот.
Раньше это помещение использовалось для хранения картошки и овощей, которые он выращивал. У одной из стен стояла пирамида пустых ящиков для картошки, а в земляном полу виднелись характерные ямки. Мышки искали, чем поживиться. Их привлекал запах, потому что где-то там, под влажной землей, лежали останки. Он закрыл глаза и представил, как стоит на коленях на земле и роет лопатой яму. Он вспоминал все детали этого момента: писк мышей, запах гниения. Его слабая попытка достойно попрощаться. Когда-то очень давно. Он закрыл дверь, поднялся в комнату и снова проверил телетекст. «В Будё похищена девочка» — гласили жирные буквы на экране.
Глава 14
Гюру чувствовала беспокойство во всем теле. С каждым новым часом вероятность найти Иду Халворсен живой уменьшалась вдвое. Все показания были проверены, и Гюру не верила, что это дело как-то связано с похищениями из восьмидесятых. Поэтому у нее был только один вариант: Ребекка Халворсен.
Может быть, конечно, она это только вообразила, но женщина, которая встретила Гюру на лестнице, выглядела более изможденной, чем всего несколько часов назад. Очевидно, слепая вера в то, что дочь вернется обратно живой и невредимой, начала угасать.
Ребекка Халворсен проводила Гюру в гостиную, голые стены которой производили впечатление почти стерильной чистоты. Стихотворение в рамке, вот и все. «Латынь», — подумала Гюру, все время короткой поездки пытавшаяся разработать стратегию разговора. Усаживаясь на диван и соглашаясь выпить чашечку чая, она все еще не пришла к какому-то решению.
— Я хочу узнать побольше об Иде, — сказала Гюру, сделав глоток чая. Чай пах цветами, но не имел никакого вкуса.
— Ида — дитя любви. — Ребекка Халворсен нежно улыбнулась, а потом продолжила: — Мы ждали ее много лет.