Расколовшаяся Луна
Шрифт:
– Колин. Колин Иеремия Блекберн.
– Глаза Джианны округлились.
– И если ты не возражаешь, то я хочу сейчас вернуться к Паулю и атакам на него. Или ты планировала что-то ещё сегодня вечером?
Смех Джианны оборвался.
– О Боже ..., - промямлила она.
– Я забыла про мою встречу! Встречу, назначенную в Диалоге в темноте! Они точно ждут меня всё это время, а они ведь слепые! Я не могу заставлять ждать слепых людей! Так никто не делает!
Замешательству Джианны вообще не было конца. Теперь засмеялась я, но звонок моего мобильного заглушил, хотя и не сильно, всплеск наших эмоций. Между тем я уже тоже была достаточно
– Баня для католических собак?
– протянула я. Джианна громко прыснула.
– Эли? Это ты? Алло?
– У аппарата, - сказала я с достоинством. Джианна вытащила лапшу из кастрюли и измельчила её, чтобы отдельные кусочки, с поглощённой тщательностью приклеить на украшения Versace посуды Пауля. При этом она по-итальянски напевала, что-то со словами "amore" и "attenti" и "lupo".
– Скажи, чем вы там занимаетесь?
– У нас девичник.
– Ладно. Тогда слушай меня внимательно, не перебивая. С Паулем всё в порядке, он как раз набивает себе живот. Я сплю в другом крыле корабля, далеко от обоих. Volvo стоит возле пирса, ключ в замке. Мы в пути будем две недели. Пауль сердится на меня, потому что я оставил тебя одну, и он должен был раскошелиться за мою кабину. Но я сказал ему, что мне срочно нужно было куда-нибудь вырваться, а ты всё равно хотела поехать домой. Ты ещё там, Эли?
– Я молчу, как мне приказал господин граф.
– Мне нужно было сильно икнуть - наполовину икота, наполовину отрыжка.
– Боже мой, бедные слепые, - стонала Джианна, которая закончила своё произведение искусства и с расплывчатым взглядом уставилась на моё лицо. Потом она наклонилась вперёд и положила кончик своего пальца мне на нос.
– У тебя есть гудок на носу?
– Она нажала.
– Нет, никакого гудка. Я это знала. Но у меня, у меня есть гудок на носу!
– Она коснулась своего собственного носа. Меня удивило, что она попала. И прогудела как грузовик при обгоне. Потом она уронила свою голову на стол и начала храпеть.
– Теперь мы одни, детка, - промурлыкала я в трубку.
– Не называй меня деткой, поняла?
– Да, да капитан.
– Я встала, чтобы отсалютовать, но комната закружилась вправо, и я ударилась виском об открытую дверку шкафа. Внезапно я снова протрезвела.
– Эли. Пожалуйста, послушай меня внимательно. У тебя есть хоть какое-то предположение, кем он может быть? Францёз?
– Внезапно я подумала, что слышу шум моря. Тильман, должно быть, стоял снаружи, на палубе.
– Я не имею представления. А ты что, вообще не боишься?
– Нет. В принципе, ведь всё осталось по-прежнему. Он всё это время был здесь. Только теперь мы знаем, кто Мар. Но я считаю, что лучше знать своего врага, чем всё время бояться и гадать, кем он может быть. Это только вызывает целую кучу новых проблем. А что ты будешь теперь делать?
Да, что теперь делать мне? Пауль вместе с Маром и моим ассистентом был в пути в открытом море. Джианна допилась до комы. А у меня впереди было слишком много свободного времени и бесчисленное количество вопросов, которые чуть не лишали меня разума. Только один человек мог ответить на эти вопросы. Я должна была предстать перед ним. Ради моего брата и ради себя самой.
– Я поеду на Тришин. К Колину.
Глава 35.
Экспозиционная
Значит, моё решение было принято. Я поеду на Тришин. И лучше всего сразу с утра, прежде чем начну сомневаться и, в конце концов, передумаю. Я не могла оставить Пауля на произвол судьбы. Этого мне нельзя было делать.
В течение нескольких минут я сидела за столом и слушала, как Джианна храпит. Её тёмные волосы падали шелковистыми прядями ей на лицо, а её рот был слегка приоткрыт. Кончик её языка вибрировал при каждом вздохе. Я почти не могла поверить в то, что ей было уже двадцать восемь, хотя она была недоверчива, как старая дева, и иногда разглагольствовала о мужчинах, будто те отбросы общества. И всё же её глаза каждый раз святились, когда произносилось имя моего брата.
Могла ли она действительно быть нам полезной? Джианна была любопытной. Даже очень. А это было не плохо, потому что любопытным нужно было быть, если хочешь иметь дело с Марами. Она должна была быть настолько любопытной, чтобы при этом забыть о своём страхе. Сегодня это сработало.
О её контактах журналистки, однако, нам придётся забыть. В этом вопросе она не сможет помочь нам, если сильно не преувеличивала. Но я в это не верила. Джианна не показалась мне крутой, разоблачающей журналисткой с множеством витамина В. То, что она намекнула о своих коллегах, дало понять, что у неё в редакции не лучшее положение.
Тем не менее, мы были уже вчетвером. Доктор Занд, Тильман, Джианна и я. Четыре человека, которые верили в то, что они видели и слышали. А если мы включим сюда моего отца, то мы были уже даже впятером. Совсем мало, чтобы разжигать борьбу против Маров. Но я не чувствовала себя больше такой одинокой во всём том, что я делала или, может быть, не делала.
С завтрашнего дня я наконец больше не буду только глупой мисс Манипенни. Коротко я подумала, где находятся таблетки валерьянки, которые доктор Занд дал мне. Сработает ли эффект плацебо во второй раз? Я еще не нервничала, и у меня не было паники, но это измениться, как только я отправлюсь в путь.
В этот момент алкоголь и усталость почти приводили меня в эйфорию. Это была спокойная, плавная эйфория, которая скоро перейдёт в головную боль. Мне срочно нужно было немного поспать. Папа однажды рассказал мне, что сон и спорт самое лучшее лекарство против страха. У тела должно быть достаточно энергии, чтобы оно могло справиться с симптомами паники. А при спорте в кровь выбрасываются гормоны, которые проясняют нашу психику и награждают нас ощущением того, будто мы непобедимы.
Я прискорбно пренебрегала моим телом в прошедшие недели и месяцы. Почти никакого движения, недостаточно сна. Сон, похожий на смерть, во время атаки Францёза, я не принимала в расчёт. Жирная, нездоровая пища, слишком много кофе. Не хорошие предпосылки для поездки на Тришин.
Но Мар - Францёз, что я всё ещё не могла уяснить, хотя это было настолько убедительно логичным - не мог сегодня ночью преследовать меня. Он уехал. Тильман присмотрит за Паулем; мне ничего другого не оставалось, как доверить ему в этом. И я сделала это. Тильман был лояльным, может быть, даже самым лояльным человеком, который мне когда-либо встречался.
– Маленький засранец, - прошептала я, ухмыльнувшись, и убрала прядь волос изо рта Джианны, которую она снова и снова вдыхала и сразу же откашливала.