Расплата по счетам
Шрифт:
Зато на нангалинских позициях разразился настоящий ад — там держали оборону 13-й и 14-й полки при поддержке всей 4-й артиллерийской бригады полковника Ирмана. Шрапнель новых трехдюймовых скорострельных пушек буквально выкашивала густые цепи вражеской пехоты, но японцы лезли и лезли, казалось, что вся армия Ноги пыталась проложить себе дорогу через перешеек. А что творилось в Дальнем сразу и не понять — разглядеть что-либо сквозь густую завесу взрывов было невозможно. Зато генерал хорошо видел эскадру, которая выстроилась в заливе как на параде, и броненосцы пошли первыми к выходу из бухты, на бой — в том, что в море их встретят ожесточенной стрельбой японские броненосцы, никто не сомневался. Противник явно был намерен сегодня покончить с русскими кораблями и
— Ваше превосходительство, смотрите! Это ведь «Бобр»!
Канонерку было не узнать — небольшой корабль, объятый пламенем, медленно шел к Талиенвани. Труба искорежена, мачта сбита — вокруг кораблика постоянно взлетали ввысь всплески воды, которые генерал быстро подсчитал и понял, что японцы как то тайно смогли установить два 120 мм орудия, из которых они обстреливали 27 июля стоявшие во внутренней гавани Порт-Артура корабли. Как им это удалось, непонятно, но то что эти две пушки теперь могут расстреливать русские корабли в заливе, стало ясно. И пока их не подавить, эти стволы будут представлять опасность. Жаль, что броненосцы уходят — несколько залпов двенадцатидюймовых орудий решили бы эту проблему раз и навсегда. Хотя и горящий «Бобр» продолжал вести бой — с кормы стреляла ретирадная пушка, видимо, моряки прекрасно видели, откуда ведет огонь японская батарея. А вот «Гремящий» продолжал маневрировать в заливе, и беспрерывно стрелял по наступающим японцам — моряки демонстрировали отчаянную храбрость.
— Отправьте вестового в Талиенвань — пусть сюда идет бронепоезд. Посмотрим, на что эти железные ящики пригодны. Может и будет с него хоть какая-то польза, как меня моряки убеждали.
Фок относился скептически к блиндированным поездам, которые применяли англичане в войне с бурами. И когда моряки приступили на станции Талиенваня к их постройке, удивился — обычные тяжелые германские платформы стали обшивать листами корабельной стали, работая чрезвычайно быстро. И потребовалось всего пять дней, чтобы переделать три вагона и защитить паровоз такими же листами — все сооружения стали угловатыми, со скосами, но на каждой из платформ была установлена на тумбе трехдюймовая пушка, прикрытая щитом. И ничего, кроме ехидной ухмылки, это «чудо-юдо» не вызывало, и боевая ценность сомнительна…
Канонерские лодки порт-артурской эскадры проявили себя с лучшей стороны при обороне крепости…
Глава 12
— Броненосный крейсер не зря держали с «собачками», ваше превосходительство, иначе бы наши корабли их просто бы сожрали с потрохами. Но и сейчас противнику малые крейсера не сильно помогут, как только «немец» отойдет, Эссен немедленно нападет, и правильно сделает Николай Оттович, но лучше подождать подхода «Пересвета» — «Якумо» тому не противник.
Вирен говорил спокойно, несмотря на постоянные взрывы, что сотрясали корпус «Цесаревича». Бой между колоннами начался на встречных курсах — «Асахи», «Сикисима» и «Ниссин» прекратили вести огонь по Дальнему и тут же пошли на сближение с русскими кораблями, что немало удивило Матусевича — в прошлый раз того держал дистанцию, а тут сразу же полез в драку. Крейсера Камимуры втроем набросились на два тихоходных броненосца Щенсновича, но численный перевес не играл никакой роли — поодиночке «Полтава» и «Севастополь» стоили сразу двух неприятельских крейсеров, ведь двенадцать не восемь дюймов, снаряд втрое тяжелее по весу. Зато «Аскольд» и «Диана» отбивались от наседавших «собачек», стремясь не ввязываться в бой с «Якумо», что настойчиво их преследовал — пока выручала скорость, и при этом Эссен уводил вражеские крейсера к югу.
— Хитрец, Николай Оттович, с подходом броненосца Бойсмана в «игре» роли сразу переменятся. Эх, жаль нет «Баяна» — но да ладно, без него обойдемся, у неприятеля ведь «Микасы» с «Токивой»
— Как и у нас Владивостокских крейсеров с «Победой», Роберт Николаевич, иначе бы этого сражения просто не состоялось. С их подходом мы бы окончательно взяли под свой контроль Желтое море, и на этом боевые действия в Маньчжурии закончились — как японцам прикажите снабжать свою армию?! Дальний у нас, а перевозки в Инкоу легко пресечь, а сам порт заблокировать. А без портов с выходом на железную дорогу долго не повоюешь, гужевой транспорт себя не оправдывает, лошадь ведь не паровоз, даже парная повозка больше полусотни пудов не вытянет даже по хорошей дороге, а тут везде сопки, так что вполовину меньше грузить придется.
— Мы с полковником Дмитриевским, начальником штаба 4-й дивизии генерала Фока делали расчеты по карте. Даже если до устья Ялу каботажными пароходами грузы возить, оттуда до Ляояна без малого триста верст по скверной дороге, с крайне низкой пропускной способностью. Если разгружаться в Цинампо, то путь на добрую сотню верст увеличивается, зато туда трампы могут стоять под разгрузкой, глубины позволяют. Из Дагушаня до Инкоу двести верст по горной дороге, местами только кули переносить грузы могут — снабжать оттуда больше двадцати пяти, максимум тридцати тысяч людей невозможно. К тому же все эти три пункта находятся в пределах досягаемости наших легких сил с Эллиотов — мы можем сорвать перевозки, даже если Того отведет свои броненосцы к Цинампо. Фактически, сражение за Маньчжурию неприятелем уже проиграно — японцы не смогут питать свои войска, не имея в руках порт Дальнего.
Матусевич с нескрываемым удивлением посмотрел на своего начальника штаба — тот говорил как человек полностью уверенный в своей правоте. А зная дотошность Вирена можно не сомневаться, что все сделанные расчеты тот проверил и перепроверил несколько раз.
— Скажу вам более, Николай Александрович — я самым внимательным образом проверил переписку за три года, и сделал неоднозначный вывод. Два года тому назад по единовластному решению адмирала Авелана из Порт-Артура был уведен отряд броненосцев контр-адмирала Чухнина, и это указание не может быть оправдано необходимостью ремонта — корабли пришли на Балтику в лучшем состоянии, чем уходили в плавание. И при этом «Императора Николая», незадолго до похода прошедшего капитальный ремонт, оставили стационером в Средиземном море. К тому же броненосцы, как я вам говорил, можно было отремонтировать во Владивостоке, и не имелось необходимости их уводить из Порт-Артура. Все решило ничем не обоснованное указание управляющего морским ведомством.
Матусевич напрягся — Вирен говорил уверенно и достаточно громко, чтобы услышали офицеры штаба и броненосца. Недаром у командира «Цесаревича» капитана 1-го ранга Иванова лицо приняло «каменное» выражение, и можно было не сомневаться, что Николай Михайлович великолепно слышит разговор. Надо было прекращать критику начальства, но Вирен как говорится, уже «закусил удила» и начал говорить напористо.
— На уходе отряда настаивал министр финансов Витте, в записке этот сановник написал, что содержание лишних четырех броненосцев с их ремонтом во Владивостоке обойдется казне непозволительно дорого. Именно столь серьезное ослабление нашей эскадры и подвигло японцев на внезапное нападение. Будь эти корабли здесь, а Порт-Артур изначально не стоило рассматривать как главную базу, война не началась бы. Или пошла для нас более благоприятно — имея девять первоклассных броненосцев вместо семи, а то и десять, с учетом «Осляби», японцы бы просто не рискнули нападать…
— Роберт Николаевич, подготовьте мне детальную записку со всеми вашими соображениями, я их всецело разделяю. Думаю, ее стоит направить наместнику, которому мы подчинены, и лично государю-императору — в том наш долг как его верноподданных. Слишком много странностей, и мы должны обратить на них пристальное внимание, пусть даже дело касается личных и своекорыстных интересов влиятельных персон. В том и состоит наш долг, и данная нами когда-то присяга!