Расплата по счетам
Шрифт:
Нет, будь оно одно, можно было бы принять на веру, но подобных деяний хватало с избытком, тот же Дальний взять. Построен великолепный порт с городом, гаванью, доками, мастерскими и даже заводом, но Витте использовал его исключительно как коммерческий, запретив строить укрепления с береговыми батареями, даже взамен существующих старых китайских. И эскадре дали от ворот поворот, и дивизии Фока приказали отступить, и в порту разрушения производили по отданному Стесселем приказу, Куропаткин вообще не отдал на этот счет никаких указаний.
А может и не хотел отдавать, а сознательно приказал войскам отойти от Цзиньчжоуского перешейка как можно быстрее?!
И теперь в голове Евгения Ивановича вызревала до ужаса крамольная мысль — а не хотел ли Витте заранее
Но ведь тогда получается, что Квантун изначально хотели сдать противнику эти два влиятельных сановника, которым сам царь, безусловно, доверяет. От этой мысли адмирал Алексеев пришел в ужас, чуть ли не онемел от потрясения, и поспешил загнать ее как можно дальше…
Высадка 2-й армии генерала Оку у Бицзыво — до захвата Дальнего японцы не могли рассчитывать снабжать в Маньчжурии больше четырех-пяти дивизий. Именно на этом и строился их план войны — обзавестить на континенте прекрасно оборудованным портом с линией железной дороги. И словно их заветные мечты были услышаны российским министром финансов, вот ведь совпадение. Как в одном фильме героиня сказала — «за наше случайное знакомство»…
Глава 9
— Оба редута Дагушань и Сяогушань мы оставили в конце июля, потому японцы и начали обстрел эскадры во внутренней гавани. Его продолжали вести и в день, когда корабли вернулись после боя в Желтом море. Прекратили палить только третьего дня, когда Дальний окончательно остался за нами — и заметьте, Анатолий Михайлович, как сразу стихло у нас. Теперь редко стреляют, или снарядов у японцев не хватает, не завезли в должной мере, либо берегут, а может, пушки с позиций убрали — тяжелых орудий у них не так много. Думаю, осадную артиллерию сейчас стянули к самому Дальнему и к нангалинским позициям, японцам кровь из носа нужно возвращать порт — с его утратой снабжать армию в Маньчжурии невозможно.
Командир 7-й Восточно-Сибирской стрелковой дивизии генерал-майор Кондратенко посмотрел на Стесселя — командующий Квантунским укрепленным районом молчал, продолжая внимательно рассматривать японские позиции — с вершины Длинной горы их было прекрасно видно, как и сам город за их спинами, что раскинулся у подножия высоких сопок.
— Что вы предлагаете, Роман Исидорович? Учтите — у генералов Фока и у Белого четырнадцать батальонов из тех тридцати, что у нас вообще есть под рукой на Квантуне. Мы можем отправить только последний батальон из дивизии Фока, он и так завтра уйдет вместе с закончившим ремонт «Пересветом» в Дальний — броненосец с приливом начнут выводить на рейд. Но если мы снимем с позиций хотя бы еще один батальон из вашей дивизии, то заменить его некем — у нас совсем нет резервов, если не считать двух рот спешенных пограничников и казачьей сотни. Ополченцев мы по трем запасным батальонам распределили между китайцев, и то опасаюсь, что начнись сейчас штурм, то их на позиции выводить нельзя, они долго не продержатся. На узкоглазых «союзников» еще меньше надежды — их пока в строевых частях только нестроевыми чинами по ротам разобрали, оружие давать можно только маньчжурам — «ходи» патроны понапрасну изводить станут. Их еще месяц в запасных батальонах учить надобно, не меньше, даже с «дядьками» — пока русскую речь плохо понимают, зато все матерно ругаются.
Стессель засмеялся, улыбнулся и Кондратенко — во время строительства укреплений рядом с русскими солдатами, наемные китайцы вполне сносно научились изъясняться языком, отнюдь не только жестами, и понимать вполне русских, но исключительно их ругань.
— Роты в полках по полному штату нижних чинов укомплектованы — девяносто шесть рядов, нестроевых на китайцев
Странно было слышать такие слова от генерала Кондратенко, но чрезвычайные обстоятельства, в которых сейчас очутился гарнизон Порт-Артура, заставили прибегнуть к столь жестким мерам. На военном совете неделю назад было решено отмобилизовать всех мужчин поголовно, включая китайское население, которое вообще-то являлось по большей части подданными Поднебесной. И по большей своей части трудилось на возведение укреплений — им неплохо платили, потому и приехали. Да еще тысяч пять местного населения сбежалось — но там семьями, с бабами и детками, спасаясь от японцев. Однако в условиях осажденного города требовались уже не строители, а защитники — и семь тысяч китайцев в «добровольно-принудительном» порядке влили в состав гарнизона, причем пошли охотно, все же на прежнем жаловании, к которому добавился отнюдь не скудные солдатские харчи с японским обмундированием. В трофейную униформу, доставленную из Дальнего на пароходе, китайцев обмундировали по совету вице-адмирала Матусевича, только нашили поверху синие и белые цвета, популярные у цинского воинства. Так было спокойнее — теперь японцы будут резать всех китайцев без разбора, такого оскорбления не простят. А тем резона сдаваться нет — прекрасно знали, что десять лет тому назад всех жителей Люйшуня, а так китайцы называли Порт-Артур, японцы вырезали подчистую, от мала до велика, никого не пощадив кроме тридцати восьми мужчин — они и закопали несколько тысяч трупов несчастных. А потом кто сошел с ума, кто покончил жизнь самоубийством, не в силах спать по ночам от кошмарных сновидений, ведь хоронить пришлось родных и близких.
На этом и строился расчет — большинство китайцев распределили по трем запасным батальонам восьми ротного состава полного штата, и интенсивно учили военному делу, ставя «дядьками» работавших вместе с ними унтер-офицеров и солдат, способных с ними хоть как-то объясняться…
— Нам нужно обстрелять японские позиции самим, особенно ложбины, где может накапливаться пехота для штурма. И даже ночами вести спорадический огонь — всячески беспокоить и пусть не спят. Нельзя давать противнику возможности сосредоточить все свои силы против нангалинских позиций. Хоть там с мая отрыты окопы и капониры, и сейчас возводятся новые укрепления, но Александр Викторович со своими батальонами удара не выдержит, если валом попрут — ярости у самураев много.
— Ничего, отобьются, шестидюймовых японских мортир у них много, да и других пушек хватает — стрелять из них уже приспособились. К тому же флот в заливе стоит, — отмахнулся Стессель, продолжая рассматривать вражеские позиции. Затем негромко произнес:
— Как только японцы начнут штурм Дальнего и Талиенваня, думаю, на второй день нам следует атаковать неприятеля всеми силами. Или провести демонстрацию наступления в этот же день — тогда генерал Ноги будет опасаться удара, и кое-какие войска оставит в резерве.
Командующий Квантунским укрепрайоном тяжело вздохнул — сегодня он имел разговор на повышенных тонах с комендантом Порт-Артура генерал-лейтенантом Смирновым, назначенным на эту должность Куропаткиным. Константин Николаевич, фактически отстраненный от реального управления, так как войска находились в подчинении у Стесселя, постоянно писал на него кляузы, а потому из ставки в Ляояне пришел приказ от командующего армией, где Куропаткиным предписывалось сдать командование Смирнову и отбыть в распоряжение наместника. Это и стало одной, вернее главной причиной того, что Анатолий Михайлович всецело поддержал предложение Матусевича, вместе с ним решившись на высадку десанта в Талиенванском заливе, против которой выступил только Смирнов. Комендант упирал на то, что в случае неизбежного поражения, и потери дивизии Фока на перешейке, крепость не продержится и месяца. И это при том, что все другие генералы и адмиралы одобрили эту, на его взгляд, «авантюру».