Расплата
Шрифт:
— От его дружков весь город ходуном ходит, так ему и надо, — сказала Алиса.
А позади продолжали шуметь.
— Слезами умоется его мать! — кричал Бухути, смуглый крепыш, один из приятелей Шамиля.
— Не посади его Дзуку в машину, не увернулся бы, — надрывался второй, костлявый жидковолосый верзила по имени Резо.
— Куда ему скрыться! И Дзуку проучим!
А машины и след простыл. Она неслась по дороге, далеко за базаром.
4
Посреди пустого поля, у заброшенной
Юноша в черном остался один. Он сел на камень у обочины. Ни единой живой души не было на дороге. Пустое, безлюдное поле простиралось вокруг, и на всем пространстве его не виднелось ни одного строения. За поворотом дороги тянулся лес. За спиной сидящего поднималась белая церквушка, а далеко за ней чернели в сумерках столбы, выстроившиеся вдоль железнодорожного полотна. Огромное, траурное небо пролегло над головой из конца в конец земли. Было сумрачно, тихо и одиноко. Какой-то мужчина пересек поле, открыл скрипучую дверь церквушки и скрылся за ней. Юноша сидел. Долго просидел он так, уйдя в свои думы.
Сумерки загустели еще плотней, и на дороге показался Мейра. Юноша издали узнал его, тот — босой и без шапки, — торопясь, семенил по пыльной дороге. Жалкую картину являл сгорбленный старик, похожий издали на бродячую собаку, которая трусит по обочине, принюхиваясь к земле. Юноша поднялся и вышел на дорогу. Мейра подошел уже совсем близко, увидел внезапно выросшего на его пути человека и замер.
— Мейра! — окликнул юноша.
Мейра сбежал с дороги и полем припустился наутек.
— Мейра! — снова позвал юноша. — Подожди, Мейра!
Мейра, не оглядываясь, удирал. Юноша погнался за ним, Мейра старался увернуться, но юноша настиг его, загнав к кустам, росшим около дороги.
— Мамой заклинаю, отпусти меня! Ей-богом, я не похисцал зенсцин, ей-богом, — пятясь, привычно бубнил Мейра.
Юноша порывисто схватил Мейру за плечо. Мейра вздрогнул, затрясся, спрятал голову и заслонился локтем, ожидая, что его начнут бить.
— Не бойся, Мейра! Успокойся! — уговаривал юноша.
— Ей-богом, я не похисцал зенсцин, мамой клянусь! — Мейра готов был заплакать.
Юноша сунул руку в карман и достал деньги. Мейра, улучив минуту, вывернулся и пустился наутек. На весу замерла протянутая рука юноши с зажатыми в ней деньгами. Мейра улепетывал. А юноша стоял у дороги и смотрел ему вслед. Долго смотрел он, как исчезает в темноте Мейра, бегущий по дороге.
Потом юноша засмеялся, сунул деньги в карман, и тут кто-то захихикал за его спиной. Он резко обернулся и увидел худого, запущенного вида мужчину средних лет, в грязных сапогах, в полосатых брюках с разноцветными латками
— Здравствуйте, — приближаясь, сказал мужчина. — Забавляетесь?
Юноша смерил его взглядом и ничего не ответил. Он поддел ногой валявшийся у дороги камешек и отбросил его в поле.
— Вы не обижайтесь, молодой человек, — сказал мужчина и снова захихикал, — юродивые всем на потеху живут, на то и юродивые, чтобы умных потешать.
В это самое время по дороге проехали Ясон и Алиса. Девушка боком сидела на раме, и юбка ее сбилась, открывая белые, стройные ноги. Взгляд юноши невольно задержался на них. Велосипед проехал совсем рядом и покатил дальше, к повороту, за которым лес. Слева простиралась вырубка. Темное небо сливалось с лесом, тяжело навалившись на землю густыми мрачными тучами.
— Ты любишь женщин? — спросил юноша.
— Женщин? — задумался мужчина. — Я больше люблю странствовать.
— Странствовать тоже хорошее занятие.
Велосипед скрылся за поворотом.
— Куда ведет эта дорога? — спросил юноша.
— К поселку, тут рукой подать.
— Ты здешний?
— Нет. Я из далекого монастырского города, из прекрасного и замечательного города.
— Если твой город прекрасен и замечателен, что же занесло тебя в эти края?
— Мне хотелось увидеть дерево фейхоа, вот я и пришел сюда.
— Фейхоа?
— Да, дерево фейхоа… Это божественное дерево растет неподалеку от Сухуми, в Эшерах. Знаете Эшеры?
— Знаю.
— Только в той местности произрастает оно, прославленное дерево фейхоа. Всю жизнь я лелеял мечту увидеть его и наконец-то дождался, достиг своей цели. — Разговаривая, мужчина не смотрел на собеседника, а постоянно косился куда-то в пространство.
— У тебя замечательные мечты и цели. — Юноша рассмеялся, и глаза его иронически заблестели. — Ты, часом, не ботаник?
— Вы думаете, это было легко? — не отвечая на вопрос, как бы про себя продолжал мужчина, все так же разглядывая пространство. — Эх, дорогой вы мой, для меня это было нелегкое дело. Вам, может быть, оно бы далось легко, а мне стоило немалых трудов.
— А сейчас что ты здесь делаешь? Наверно, хочешь увидеть сливу?
— Насмехаетесь? — учтиво улыбнулся мужчина, взглянув на юношу. — Вы, очевидно, принимаете меня за душевнобольного?
— Нет, почему же? — со сдержанной улыбкой запротестовал юноша.
— Это не ваша вина, — продолжал мужчина, снова косясь в пространство, — я сам виноват, что все подозревают во мне ненормального. Резон тому, что я — вот такой, и цель у меня…
Юноша отошел от дороги и сел на траву. Мужчина в телогрейке последовал за ним и опустился рядом. Юноша достал пачку папирос и протянул собеседнику.
— Спасибо, я не курю, — ответил тот.
— Когда достигнешь цели, курить в самом деле ни к чему, — заметил юноша.
— Да, я достиг цели, — ответил мужчина, — бесцельное существование не украшает никого. Цель иметь необходимо.