Рассказы и повести дореволюционных писателей Урала. Том 2
Шрифт:
Конюхов предложил подняться на самую вершину камня, откуда открывался вид на все четыре стороны. Генерал выразил согласие и, хромая, но стараясь ступать твердо, пошел рядом с ним. Общество зашевелилось, все стали осторожно подниматься вверх по тропинке, по осыпающимся мелким камням, между уродливыми глыбами скал, освещенных луной.
– - Подождите!
– - шепнула Светлицыну Анна Ивановна Конюхова, тихонько касаясь его руки и вглядываясь в его лицо, покрытое черной тенью: -- Нам надо поговорить.
– - Ты сердишься? Да?
– - сказала она, привлекая его к себе.
Светлицын молчал.
– - Ты сердишься и нарочно ухаживаешь за Катей, чтоб позлить меня? да? Но я никогда не поверю, чтоб тебе могла нравиться эта ходячая пропись.
– - Почему же?
– - Фи!.. Что в ней?
– - Она мила, умна, образованна, красива...
– - Она невоспитанна, груба... ведет себя, как семинарист в юбке... Но не в этом дело... На что ты сердишься?
– - Могу тебя уверить, нисколько.
– - Разве я не вижу!.. Надо тебе сказать, что уже все замечают и говорят про нас бог знает что...
– - Гм!.. И тебя это беспокоит?
– - Еще бы!.. Ты странный человек! Я не понимаю, чего ты от меня хочешь?
– - Ничего... ровно ничего.
– - Нельзя же компрометировать себя...
– - Конечно!
– - С тобой невозможно говорить!.. Мы слишком у всех на виду, и простая осторожность требует, чтоб свидания наши были как можно реже. Ты должен это признать.
– - Охотно признаю.
– - Перестань!.. Не злись!.. в чем же ты меня обвиняешь?
– - Ни в чем... я вполне с тобой согласен...
– - Говори тише... везде народ... Тогда в чем же дело?
– - Не знаю... кажется, ни в чем.
– - Это несносно!.. Пожалуйста, не ломайся!.. Ты ревновал меня к этому уроду -- вот в чем дело!.. Не отпирайся, не отпирайся... к этому расслабленному баричу...
– - Это к которому же?
– - Ах, отстань!.. Ты отлично знаешь, о ком я говорю... Но должен же ты понять, что это нужно было для дела... Мой Петр Саввич такой опехтюй, а тут нужна дипломатия... Нужный человек... как же иначе?.. Он личный секретарь князя.
Светлицын засмеялся.
– - Чему ты?
– - удивилась Анна Ивановна.
– - Меня забавляет твоя наивность... как все это просто: нужный человек!..
– - Пожалуйста, не продолжай: я наперед знаю, что ты скажешь... Но только это глупости... ведь не влюбилась же я в этого идиота!.. Поухаживал да уехал... экая важность!.. Зато теперь наше положение так прочно, как никогда... Милый мой! ты самых простых вещей не понимаешь, а умный человек... Все так делают... чего тут особенного?.. Надо уметь жить... Ну, не сердись же, милый.
– -
– - Нет, нет, ты злишься, разве я не вижу?..
Она стала ласкаться к нему, но он вяло и неохотно принимал ее ласки.
– - О чем ты думаешь, милый?
– - Ни о чем... никаких дум в голове... скоро совсем оглупею, ей-богу. Скука, все надоело... Я серьезно подумываю бежать от вас.
– - Как?
– - удивилась Анна Ивановна.-- Бежать? Зачем?.. что значит бежать?
– - Так... уехать.
– - Куда?
– - Куда глаза глядят.
– - Какие глупости!
– - Не век же мне здесь оставаться... надо жить, работать, учиться, пробивать дорогу... Я еще молод, вся жизнь впереди, а оставаться здесь -- значит, заплесневеть, обрасти мохом...
Анна Ивановна вдруг замолчала.
– - Скучно здесь,-- продолжал Светлицын,-- и, знаешь, противно... Удивляюсь, как здесь с ума не сходят... пьяниц много, а сумасшедших нет... удивительно!.. Не жизнь у вас, а тюрьма... и нравы каторжные... Воздуху нет, дышать нечем...
– - Ты меня не любишь -- вот что!
– - прошептала Анна Ивановна.-- Ты разлюбил меня?
– - Не знаю... не в этом дело.
– - Нет, в этом, в этом!.. Я не верю тебе... Ни одному твоему слову!.. Чем здесь нехорошо? Чего еще надо?.. Ты можешь сделать карьеру... Скука... но везде скука. Может быть, где-нибудь в Париже... но и там скучают. И что это за вздор: воздуха нет? Какого воздуха?.. Нет, нет! Никуда ты не поедешь!.. Куда? Зачем?.. Как это глупо!.. И не отпущу я тебя, так и знай!..
– - Будто? Но к чему тебе меня удерживать?.. Место мое недолго останется пустым, я и теперь тебе почти не нужен.
– - Нет, нужен, нужен...
Светлицын пожал плечами. Анна Ивановна неожиданно заплакала.
– - Я без тебя жить не могу...
– - Какой вздор!.. Перестань, что за новости!..
– - Нет, не вздор... не вздор!.. Милый!.. Прости меня. Ну, я виновата... ну, я винюсь перед тобой... чего же еще! Ах, эти идут сюда, противные!.. Отойди от меня... шляются, шляются -- нет ни минуты покоя!.. Но видеться нам необходимо сегодня же...
– - А где ж его превосходительство?!
– - пыхтя, как паровик, кричал, поднимавшийся в гору заводский лекарь Ожегов. За ним тяжело тащился земский врач Веретенников. Оба были уже на втором взводе.
– - Эки чертовы горы!
– - пробасил Веретенников и плюхнулся на землю в совершенном изнеможении.-- Уф!.. больше не могу!.. ноги подкашиваются... сердце стучит, как молот... А где же генерал и прочие?
– - Впереди. Мы идем на вершину камня.
– - Добре, добре!.. А мы с Иваном Осиповичем клад искали... черт знает! И ведь не нашли!.. И свечку видели, и солдата на часах, а клада нет как нет!.. Отложили до другого раза.