Рассказы и повести дореволюционных писателей Урала. Том 2
Шрифт:
– - Дорогу вам дадут... без сомнения,-- говорил размякший генерал.-- Даю вам слово...
– - Однако это чересчур!
– - пробормотал Светлицын, и глаза его задорно сверкнули.
– - У нас, действительно, дружная семья,-- громко обратился он к генералу.-- В доказательство позвольте привести один маленький эпизод. В прошлом году врач Дратвин дал неудобное на суде показание.
– - Ну, понес,-- перебил его Ожегов,-- вот уж не кстати!.. Нашел о чем говорить!
Конюхов с тяжелым изумлением остановил на Светлицыне свои оловянные глаза. На
– - В качестве эксперта он утверждал, что речка Бардымка, из которой пьет воду население Верхнего завода, систематически отравляется отбросами газовых печей. Вода была, как сусло, но он не захотел признать ее чистой и прозрачной, как кристалл. На него ополчилась дружная семья, и он в двадцать четыре часа был уволен.
– - Околесная!.. все извращено!..-- кричал Ожегов.-- Ты с ума сошел, что ли?.. Идиот!..
– - Это неправда!-- произнес побледневший от гнева Конюхов.-- Дратвин был уволен, но по другой причине. Я сошлюсь на всех присутствующих.
– - Неправда!.. Конечно, неправда!..
– - заговорили хором крайне взволнованные гости.
– - Неправда?.. Вы это утверждаете?
– - звонким голосом переспросил Светлицын, чувствуя, что он стремительно летит куда-то в пропасть.-- Ах, господа, господа! но ведь это только ничтожнейшая частица правды, которую еше никто не раскрыл. Если рассказать все, что здесь творится...
– - Довольно!.. Будет!..-- как исступленный, наседал на него Ожегов.-- Что ты мелешь!.. Собачий черт!.. Все ты врешь... довольно, я тебе говорю!..
– - Довольно! довольно!.. Это неприлично, наконец!..-- угрожающе подхватил хор.
Светлицын засмеялся и махнул рукой.
– - Ив самом деле, довольно,-- сказал он с неожиданным добродушием.
– - Господа, я пасую... Где ж мне устоять против такого дружного натиска!.. Не скажу больше ни слова... но предлагаю все-таки выпить за правду. За все пили, за правду не пили. Итак, господа, за правду!..
– - Ого!.. Давно бы так!.. Это дело... пить, так пить...-- мгновенно меняя тон, отвечал Ожегов.-- А то понес околесную... охальник!.. Пей, друг, за правду, ничего! Сколько влезет!.. И мы выпьем: это не вредит. Пей, да поменьше ври! Держи язык за зубами! Кто против правды? Никто, мы все за нее горой. А то, брат, аллилуйя на постном масле... ни более, ни менее...
Скандал был, однако, настолько велик, что все чувствовали себя, словно ошпаренными. В разных концах начались притворно непринужденные разговоры, кто-то предложил снова составить хор, но, разумеется, предложение не было поддержано. Изумленный, сбитый с толку и всеми оставленный, генерал растерянно мигал глазами. Анна Ивановна, бледная, но улыбающаяся, старалась успокоить мужа. Она говорила ему что-то очень быстро, стараясь как можно больше наговорить слов.
– - Прогнать его, как подлеца, как сукина сына!
– - хрипел Конюхов.
– - Да, конечно... но теперь ты должен успокоиться. Разумеется, мы его сплавим, но пока не нужно подавать вида. В сущности ничего особенного.
– - Мерзавец!.. Неблагодарный скот!..-- прошипел Конюхов и с окаменевшим видом вернулся к гостям.
Между тем Ожегов, уцепившись за Светлицына, говорил ему:
– - В сущности я понимаю... верьте чести!.. И если б не мое положение, я бы... ох! я бы разделал их под орех!.. Одним словом, на меня вы можете положиться.
– - Ну вас! Пустите!
– - отводя его руку, наконец, огрызнулся Светлицын, который после своей выходки начинал чувствовать себя очень скверно.
– - Иван Петрович!
– - громко позвала его Анна Ивановна.-- Подите сюда, я вам уши нарву!.. Ну, идите же, идите!.. И вам не стыдно, а?.. Ты с ума сошел!
– -заговорила она быстрым шепотом, увлекая его в сторону.-- Какая злая и низкая месть!.. Как подло! как глупо!..
– - С последним я, пожалуй, согласен,-- насильственно улыбаясь, ответил Светлицын.
– - Противный злюка!.. как не стыдно!.. Ты нисколько не жалеешь меня!.. Какой срам! Какой скандал! Какая гадость!.. Тебя презирать, тебя ненавидеть надо... Но вот что: ты знаешь старую дачу у реки?.. Это с полверсты отсюда. Приходи туда, когда все угомонится... Чтоб ты знал, я выстрелю из револьвера, на это никто не обратит внимания. Я буду там. У, противный!.. Что ж ты молчишь?.. И еще вот что: ты должен извиниться... непременно, непременно!.. Ты всех расстроил, оскорбил...
– - Ну, уж нет!..
– - Непременно, непременно!.. Это необходимо. Ты мне обязан, и ты должен, должен.
– - Отвяжись, пожалуйста!.. Я сказал правду. Может быть, не нужно было говорить, но раз сказано, я не возьму своих слов обратно.
– - Ты негодяй после этого... Неблагодарный, скверный мальчишка!..
И Анна Ивановна, рассердившись, ушла.
– - Ваше превосходительство,-- через минуту говорила она генералу.-- Светлицын очень просил меня извиниться перед вами... сам он стесняется. Он очень сожалеет, что погорячился. Дратвин -- его друг, и это вполне естественно...
– - Ничего-с, ничего-с,-- сдержанно отвечал генерал, скрывая зевоту.-- Все мы были молоды.
– - Если вашему превосходительству угодно, то постель готова,-- сказала Анна Ивановна, заметив усталый вид генерала.
– - Скажите, и вас проводят.
– - Да, пожалуй, пора уж.
Обрадовавшись предлогу удалиться, он тотчас же простился с хозяйкой, пожелав ей спокойной ночи. Генерала пошел провожать сам Конюхов.
IX
Вскоре между гостями распространился темный слух о закулисных событиях этой ночи. Начались таинственные разговоры, расспросы, шушуканье... Говорили, понижая голос, под величайшим секретом, как будто дело касалось тайны, которую все обязаны были свято хранить. Многие с сожалением смотрели на старика Кленовского, который, ничего не подозревая, собирался ехать домой и искал сына.