Рассказы о русском подвиге
Шрифт:
— Аман, аман! — кричат турки.
Отбежали с версту. Повернул кто-то из турецких солдат голову, видит — всего-
навсего один российский солдат сзади.
Закричал турок своим собратьям. Остановились беглецы, повернулись лицом
к Дындину, окружили солдата.
— Алла! — кричат. — Алла! Сдавайся!
Только Дындин был не из тех, кто сдается. Пырнул штыком одного турка,
пырнул второго, выстрелил в третьего.
Что было дальше, солдат не помнил.
приглушили прикладами. Очнулся Дындин в воде.
Прихватив пленного, турки вплавь переправлялись через реку Рымник.
Обмыла вода солдата, приоткрыл он глаза — жив. Только все тело жжет, в костях
ломит, голова кругом. Закрыл солдат снова глаза, уронил голову.
Выбрались турки на противоположный берег, положили на траву гренадера,
советуются между собой, что делать дальше.
Прислушался Дындин и хоть турецкий язык не знал, но понял: решили турки
пленного дальше с собой не тащить, а отрезать солдатскую голову и принести,
как трофей, начальству.
Подошел турок к Дындину, схватил кривую турецкую саблю и только хотел
рубануть по шее, как Дындин турка ногой в живот. Вскочил гренадер, вырвал
ружье.
Опешили турки. Что за чудо: ожил солдат — и в разные стороны.
— Стой! — кричит Дындин.
Догнал одного турка — ударил штыком. Догнал второго — и тоже штыком. Еще
один турок бросился в воду.
И Дындин за ним. Потом снова на берег. Бьет направо, налево. Лишь закусил
губу и от турецких ран и побоев кривится.
Через час подошли наши солдаты. Смотрят — на берегу реки Рымник десять
турок валяются и среди них российский солдат. Присмотрелись — так это же
Дындин!
— Дындин, Дындин! — позвали товарища.
Шевельнулся герой.
— Жив, жив! — закричали солдаты радостно и бросились к нему.
Подняли они гренадера на руки, отправили к санитарной повозке.
— Десять турок! — восхищался Суворов, узнав о подвиге Дындина. — Молодец!
Ой какой молодец! Мало нам, выходит, один на одного — давай нам троих, троих
мало — давай нам шесть, давай нам десять на одного: всех побьем, повалим, в
полон возьмем — коль такой солдат в российских войсках имеется.
ПЕРВЫЙ
Вечером после победы у Рымника Суворов шел по русскому лагерю.
Смотрит — у одной из палаток собрались офицеры, шумят, спорят, кто первым
ворвался в турецкий лагерь.
Остановился Суворов, прислушался.
— Я первым ворвался, — говорит поручик Синицкий.
— Нет, я, — уверяет капитан Мордюков.
— Первым был я, — доказывает секунд-майор граф Калачинский.
Спорят
награда.
Покачал головой Суворов, двинулся дальше. Смотрит — у костра собрались
солдаты и тоже о том же спорят. Остановился Суворов, прислушался.
— Первым ворвался в турецкий лагерь гренадер Гагин, — говорит один из
солдат.
— Не Гагин, а Хотин, — поправляет его второй.
— И не Гагин, и не Хотин, а Знамов, — уверяет третий.
Решили солдаты вызвать и Гагина, и Хотина, и Знамова — пусть скажут сами.
Заинтересовался Суворов. Решил подождать. Приходят солдаты.
— Ты был первым? — спрашивают у Гагина.
— Нет, — отвечает Гагин. — Первым был Хотин.
— Ты был первым? — спрашивают у Хотина.
— Нет, не я, — отвечает Хотин. — Первым был Знамов.
— Братцы, — воскликнул Знамов, — так я же и третьим не был! Первым был
Гагин. За Гагиным — Хотин.
Порадовался Суворов солдатской скромности, подошел он к гренадерам.
— Дети! Чудо-богатыри! Все вы были первыми. Все вы герои!
Потом Суворов вернулся к офицерской палатке. А там дело чуть не до драки.
Офицеры по-прежнему спорят, друг другу первенство не уступают.
Разозлился Суворов.
— Марш спать! — прикрикнул на офицеров. — Никто из вас первым не был.
Нет среди вас истинного героя.
МЕДАЛЬ
Молодой, необстрелянный солдат Кузьма Шапкин во время боя у реки Рымник
струсил и весь день просидел в кустах.
Не знал Шапкин, что Суворов его приметил.
В честь победы над турками в суворовскую армию были присланы ордена и
медали. Построили офицеры свои полки и роты. Прибыл к войскам Суворов, стал
раздавать награды.
Стоял Шапкин в строю и ждал, чтобы скорее все это кончилось. Совестно было
солдату. И вдруг... Шапкин вздрогнул, решил, что ослышался.
— Гренадер Шапкин, ко мне! — закричал Суворов.
Стоит солдат, словно в землю ногами вкопанный, не шелохнется.
— Гренадер Шапкин, ко мне! — повторил Суворов.
— Ступай же, ступай, — подтолкнули Кузьму солдаты.
Вышел Шапкин, потупил глаза, покраснел. А Суворов раз — и медаль ему на
рубаху.
Вечером солдатам раздали по чарке вина. Расселись солдаты у палаток, стали
вспоминать подробности боя, перечислять, за что и кому какие награды. Капелю-
хе за то, что придумал, как отбить у турок окопы. Жакетке — за турецкий
штандарт. Дындину — за то, что один не оробел перед десятком турок и хоть изнемог