Рассказы об Африке

Валентинов И.

Вдруг сильный толчок оборвал его объяснения. Гадсби свирепо схватил негра за волосы и, отшвырнув его в сторону, коротко приказал слугам:

–  Взять!

Несколько слуг набросились на ошеломленного Вамуке и заломили ему руки за спину.

–  Посадите его в сарай!
– Гадсби в бешенстве затопал ногами.

–  Моя стреляй!
– возмущенно закричал Вамуке, вырываясь из цепких рук державших его людей.

Он взглянул на Уотсона, желая найти у него поддержку, но англичанин смотрел в другую сторону, словно и не замечал, что происходит

вокруг него.

Я тебе дам «стреляй»!
– орал Гадсби так, что вздулись жилы на шее.
– Отведите его, да смотрите, чтобы не убежал… Я тебя проучу, чтобы другим неповадно было! Вы, наверно, нарочно завели их в такие места, где много львов. Я давно уже замечаю, что ты змеей смотришь.

–  Оставьте его! Негр сейчас все равно ничего не понимает от страха, - сказал повеселевший вдруг Уотсон.
– Вы, мистер Гадсби, видимо, строгий хозяин.

Вамуке очутился в душном, темном сарае. В узкие щели пробивались тонкие яркие пучки солнечного света, в которых плавали мириады пылинок. Вамуке стал смотреть в щель на белых. Он увидел, как Уотсон что-то оживленно рассказывал Гадсби, размахивая руками, и как затем Анабелла долго трясла руку Уотсону, который при этом радостно улыбался.

Два дня просидел Вамуке в темном сарае без воды и пищи. На третий день пришли слуги и объявили Вамуке приговор Гадсби: пятнадцать палочных ударов.

Вамуке был наказан в тот же день в присутствии Гадсби. Затем Вамуке вместе с Кикуви отправили таскать камни, которые рабочие Гадсби рвали в скалах аммоналом и отвозили куда-то на двухколесных телегах, запряженных мулами.

Много дней Вамуке носил и дробил тяжелой кувалдой камни. Он потерял счет времени. Руки и ноги его покрылись ранами и болели от непосильной работы.

Однажды Кикуви, работавший вместе с Вамуке, не выдержав тяжелого режима, убежал. Долго о нем не было слышно. Потом его привезли избитого и худого. Надсмотрщик несколько раз «угостил» его своими огромными кулаками в присутствии всех рабочих и снова отправил таскать камни.

белых хозяев. Мзунгу иэ Кении хотят помочь мзунгу в Малайе убивать жителей страны. И два парня просили всех рабочих не помогать белым убивать народ Малайи, борющийся за свою свободу. Кикуви вспомнил о Гадсби и других мзунгу и бросил работу, хотя был голоден и у него не было ни денег, ни крова.

Не успели они объявить забастовку, как появилась полиция. Несколько негров, только что носивших ящики вместе с Кикуви, были убиты. Многие были ранены. Кикуви сбил с ног метко брошенным камнем офицера и крепко стукнул одного прислужника мзунгу.

Долго дрались они в порту. Но полицейские были вооружены, и рабочим пришлось отступить. Кикуви ударили прикладом в грудь. Он упал и едва не был растоптан толпой.

Два дня проходил Кикуви после этого по улицам Момбасы, ночуя на тротуарах.

Вамуке слушал, затаив дыхание.

Потом Кикуви рассказал, как он случайно встретил белого миссионера, который привел его в большой дом, где жило много негров, было много

еды и почти не заставляли работать. Здесь жилось неплохо, и если бы с утра до вечера не приходилось слушать проповеди старого миссионера, было бы совсем хорошо. Но потом Кикуви нашли мзунгу. Старый миссионер очень рассердился, узнав, что Кикуви - беглый рабочий. Мзунгу отвезли его в Найроби, где Кикуви предстал перед судьей.

Судья был добрый старичок. Он ласково спросил, хочет ли он, Кикуви, работать у мистера Гадсби. Конечно, Кикуви ответил «нет». Тогда судья сказал, что Кикуви свободный человек, закон на его стороне и он может идти, куда ему угодно. Но тут вмешался мистер Лоу, вербовщик рабочей силы. Он показал судье толстую книгу, в которой когда-то Кикуви поставил маленький кривой крестик. Мистер Лоу сказал судье, что Кикуви обязался работать три года, но нарушил соглашение и убежал, чем причинил мистеру Гадсби большие убытки. Если Кикуви не хочет возвращаться на работу, он должен заплатить мистеру Гадсби убытки, которые тот понес, ибо его поля не будут полностью убраны. Он сказал, что Кикуви должен или работать три года, как он обязался, или заплатить мистеру Гадсби сто восточноафриканских фунтов.

Кикуви не все понял, что говорилось на суде, так как плохо понимал по-английски. Но в конце судья объявил ему, что он может идти куда угодно, если заплатит мистеру Гадсби требуемую сумму. Кикуви не мог уплатить сто фунтов, так как все его имущество состояло из старых штанов, и поэтому он был возвращен мистером Лоу на каменоломни.

Вамуке снова и снова расспрашивал Кикуви о больших краалях мзунгу, о Великой Соленой Воде, об огромных лодках и о многом другом, что поразило его воображение. Заснули они лишь под утро.

На другой день вечером в шалаш Вамуке и Кикуви незаметно проскользнули два человека. Люди сидели в полной темноте. Кикуви полушопотом снова рассказывал о своих странствиях. Слушали внимательно, не перебивая. Когда Кикуви кончил, Фатаки, бывший солдат-фронтовик, спросил:

–  Ты не знал тех двух парней-свахили, которые просили вас не грузить пароходы для Малайи?

–  Нет.

–  Жалко. Я думал, ты знаешь что-нибудь об их организации. Не сами же от себя просили они вас бросить работу!

Кикуви не знал, об этом.

–  Мзунгу надо выбросить из нашей страны.
– Солдат засопел в темноте.
– Вчера приходил ко мне один рабочий с соседней плантации, вместе воевали в Ливии, и говорил, что они там, у себя, готовятся занять землю, захваченную у них, а плантатора - в шею. Надо нам к ним присоединиться.

Все зашептались, обсуждая предложение Фатаки. Никто не возражал, что нужно выступать вместе, не знали лишь, с чего начать. Потом решили, что каждый из них осторожно поговорит с рабочими. Нужно подготовить всех к дружному выступлению. Аруми - негр лет тридцати, недавно присланный на каменоломню за драку с надсмотрщиком на плантации - обещал держать связь с неграми, работающими у мзунгу.