Рассказы субару. 2 в 1
Шрифт:
– Я не могу представить, как женщина может так уж загнобить мужика. И вообще. феминизме есть что-то. Многое. Кроме перегибов, конечно; я их не люблю ни в каком виде.
– Например?
– Например , про насилие. Бывает, обсуждают какой-то случай и винят жертву: «Она спровоцировала!» Это ужасно. Нет такого слова! Никто не имеет права.
– Да, но ещё же зависит от ситуации…
– Нет! – перебила резко и зло.
– Никаких ситуаций! Ничто не может оправдать никакого насилия! Без вариантов.
Он молчал; долго и удивленно смотрел. И она не отводила глаза. А зачем отводить? Сегодня она поняла, какое счастье смотреть ему в глаза, даже высказывая при этом непричесанные мысли. Он ведь
– А ведь женщины порой сами друг друга ненавидят. Конкуренция…
– Да. И это противно. Я, – (задумалась,копаясь в себе), - я не понимаю. Я ко всем изначально хорошо отношусь; независимо от пола. Если только мне не нагадят. Тогда тоже – независимо от пола. – Стало совсем легко. Её несло. – Скажи , а почему ты не поздравляешь с праздниками? Это ведь ничего не значит; пустая вежливая формальность.
– С какими?
– Да с любыми! Новый год, восьмое марта.
– сё-таки испугалась , притормозила, подсказала ответ.
– Так надоели?
Конечно, он уцепился за это.
– Да. ообще не люблю праздники. Даже Новый год не в радость; а дни рождения так и вообще. Тоска одна. Ничего приятного; грустно и тоскливо…
Похоже на правду. То, что ему тоскливо от праздников, разумеется, а не про отсутствие поздравлений. диночество в толпе друзей всё-таки сказывается. Маска слетает, когда она выводит его на откровенность.
Где-то она читала, что люди, изображающие из себя бесчувственных весельчаков, не пускающие в душу, на самом деле одиноки, зачастую им грустно; за удобной и привлекательной ширмой прячут свою боль. И то, что с ней он хоть иногда вот так открывается… да пусть и врёт где-то , пусть и ей порой больно от его черствости. Зато хоть иогда она вскрывает нарывы. И пусть он знает, что ей можно открываться. Когда она уйдёт, он вспомнит это. Если она уйдёт, конечно. Если. Лучше не думать о будущем. Как там в анекдоте: «В каком ещё будущем?!»
Дивный запах рыбы всё-таки не исчез из субару полностью. Она поморщилась. Ну что ж делать, хотя бы терпимо…
ГЛ 18. ЛЮБОВЬ. РУ
Как пережила она эти дни, одному лишь Богу известно. Да еще вопрос – пережила ли?
Два раза не ответил на её звонки. тветил на психованную смску, которую она строчила, буквально прижатая к стенке семейными праздниками, каникулами, отпуском, гостями, - окруженная толпой любимых и родных людей, перед которыми нужно держать лицо , помогать , попутно успевая распутывать клубок своих собственных дел и проблем. Улыбаться…
Он написал, что вернётся после выходных. Ясно – снова в Москву сорвался внезапно. Всё бы ничего, но почему в Москве трубку не взять? Ладно. Переживёт. сё равно вечно ведь это продолжаться не может, хотя даже расставание можно сделать красивым. сли бы не очередной удар от жизни. И ещё. И снова удар.
Она больше не могла рисовать. Это тоже было больно. Выставка закончилась ничем; несмотря на всеобщий ажиотаж поначалу,дело застряло на мертвой точке. Она устала, устала бить лапками в сметане, – сметана, видно, была поддельной, масло не сбивалось. прочем, возможно, она , по–своему обыкновению,торопит события.
А затем она оказалась в том дворе. Случайно? ряд ли. Мужу потребовалось заглянуть в магазин электроники; более удачного места для парковки
Набрала спокойную смс: «Мне удобно в понедельник; вернешься уже?» Должен ответить,что он уже здесь. Не ответил. Значит – всё. «Я знал, что будет плохо, но не знал, что так скоро», - пел Цой. У нее наоборот. Думала, что плохо будет гораздо раньше, но не знала, как плохо…
Затем рассудила трезво (или умерло в ней что-то? Есть предел любым эмоциям): он вернулся в четверг к ночи , а ей писал во вторник, - возможно, сам не знал, что получится раньше. Откуда знала, что «вернулся в четверг к ночи»? Хм. Оттуда. Откуда и то, что увидит машину. Не спрашивайте, не надо. Есть вещи, оторые она внезапно знает, словно видела своими глазами. То есть, - в принципе, ничего особого он не натворил. Но… она устала. И как ей всё это надоело! Смирилась; умерла и кое как воскресла, решив: всё, хватит. На новую смс все равно oтвета не было. Значит, больше звонить и писать она не станет. И не стала. Сил не было. Идти к нему лечиться при таком раскладе – это ж мука адская. Этого она не выдержит. Лучше не мучиться, записаться к кому-то другому; теперь уже можно, наверное.
Вот только в понедельник утром она опять знала, что он позвонит. Логично – она спросила про понедельник, а в выходные он никогда не звонит, - видимо,традиционно считает, что в такие дни люди заняты семьёй. Радости не ощутила – долго и задумчиво слушала мелодию. Так долго, что не успела oтветить. Набрала сама. Занято. Или одновременно звонят,или уже с кем-то. Подождала немного, и ушла мыться. Плевать, она не станет звонить. Есть другие клиники. Но звонок раздался вновь.
– Нет, сегодня я не смогу уже , планы изменились; давай завтра?
– как же , побежала она срaзу же, когда он изволил сообщить. Да и в себя прийти – время нужно. Она уже подыскала клинику с хорошими отзывами, где врачи посимпатичнее… Завтра – и то слишком рано, – успеют ли высохнуть невидимые слёзы; сумеет ли она спину выпрямить? учитывая еще и проклятый радикулит… Главное, настроиться, что теперь только лечение,и к нему она идёт лишь для того, чтоб не переплачивать, - ведь официальным врачам заплатишь за каждый визит и манипуляцию, да и будут ли они вообще долго возиться с ней…
– Привет, субарка, – мимоходом. Не оглянулась полюбоваться номером, не остановилась распушить волосы да убавить громкость песен,и просто сделать глубокий вдох. (Частично потому, что опять она сильно опаздывала. Отвлеклась на дочку, на попугая… Старалась не думать о нём. Или не очень-то и старалась? Что уже было думать? Всё прошло; он позвал её как пациентку,и всё). Вбежала на крыльцо, отключила музыку. Дверь приоткрыта – знак шифровки, что её ждут , притом одну её – пациентов нет. Вошла без стука – достаточно звука шагов. Свет погашен,интимно горят лампочки над бормашиной. Ну и что, ерунда это – просто он экoномит на всём, чем можнo. Прошла к шкафу, медленно сняла очередное любимое легкое пальто цвета топлёного молока, – на этот раз короткое, с поясом (как всё-таки прекрасно, когда зима с её омерзительными шапками и варежками, - заканчивается). Осталась в светло-бежевом платье. И не виновата она, что даже пристрастие к этим оттенкам у них совпадает.