Рассказы
Шрифт:
Передо мной вновь предстало лицо женщины с противоестественным соседством созданных для любви глаз и узких отталкивающих губ.
«Где я мог видеть раньше этот взгляд? Где? Когда?» - пытался успокоить я легкую боль, потирая шрам на затылке.
…Конечно, здесь, на Невском. Весной одна тысяча восемьсот девяностого года.
Я свернул с Владимирского на Невский, дошел до того места, где в него впадает Надеждинская и пересек проспект. Углубившись по грязной улице шагов на сто, я свернул в дом и поднялся на этаж, где жила Лиза. У дверей
– Здравствуй, Михеевна, - сказал я.
– Что, Елизавета Фадеевна дома?
– Нету барышни дома, - прогудела в ответ Михеевна, - нету.
– А где же она?
– Не ведаю, батюшка, не ведаю.
– И не сказала куда ушла?
– Да кто ж мне сказывать-то будет, батюшка! Не сказала, как есть, ничего не сказала!
– И когда вернется, не сказала?
– Не сказала, батюшка!
Я потоптался и сказал:
– Ладно, бывай здорова, Михеевна!
– И ты не хворай, батюшка!
– А как вернется барышня – скажи, что приходил.
– Непременно, батюшка, непременно скажу!
В досаде я спустился на улицу и на виду апрельского солнца стал думать, как быть дальше.
С Лизой я был знаком два года и считал ее своей невестой. Она была из хорошей семьи, образована и чрезвычайно мила. Одним словом, хорошая партия для будущего врача. Между собой мы сговорились, что пока я учусь, я не буду претендовать на ее свободу больше, чем имею на это право в моем положении неофициального жениха, а она, со своей стороны, не станет искать удовольствий выше тех, которые я в состоянии ей предложить. И все шло хорошо, пока в ее поведении не возникла неопределенность, выражавшаяся в том, что она стала часто отсутствовать дома без видимой причины. Я приходил и не заставал ее, а потом, когда просил объясниться, слышал в ответ невразумительные доводы в пользу ее постоянства и терпения.
Чувствуя сердцем недоброе, я не знал, тем не менее, что делать и как изменить положение. И вот сегодня, очутившись в очередной раз в покинутом состоянии, я решил не на шутку объясниться с Лизой и, если потребуется, внести окончательную ясность в наши отношения – просить у родителей ее руки.
Едва я собрался двинуться обратно к Невскому, как увидел, что в мою сторону, осторожно ступая на камни мостовой, приближается молодая дама. Насколько она была молода, я судить не мог из-за шляпки с густой вуалью, но, судя по движениям и фигуре, речь шла о девушке 20-25-ти лет.
Вначале я подумал, что ее путь направлен в мою сторону случайно, но девушка подошла ко мне совсем близко, остановилась и сказала:
– Вы, наверное, ждете Лизу?
Я несколько растерялся и ответил:
– Кто вы и почему вам нужно это знать?
– Я знаю, где она сейчас и могу вас туда проводить, - напряженным, как мне показалось, голосом, отвечала девушка.
– Но кто вы и что вам нужно? – произнес я с беспокойством.
– Вы хотите знать, чем она сейчас занимается? –
Я почувствовал, как заныл шрам у меня на затылке. В словах и тоне незнакомки скрывалась какая-то ужасная тайна, к которой было страшно приблизиться.
– Что вы имеете в виду? – выговорил я непослушными губами.
– В конце концов, вы мужчина или нет? – выкрикнули из-под черной вуали так, что она на какой-то момент вздулась.
Я достал платок и вытер пот с лица.
– Да… да, я хочу ее видеть. Сейчас же.
– Тогда пойдемте.
Не говоря больше ни слова, девушка развернулась и напряженной походкой устремилась в сторону Невского. Я за ней.
По Невскому в оба конца грохотали коляски, повозки, телеги, конки, кричали люди, ржали лошади, радовались весне воробьи, расклевывая конский помет. Воздух пах жареным луком и гнилым картофелем. Девушка шла быстро, изредка оборачиваясь, чтобы видеть, следую ли я за ней. Я следовал, не спуская глаз с ее спины. Ужасное предчувствие овладело моими мыслями.
Наконец девушка остановилась на углу Михайловской улицы. С бьющимся сердцем я приблизился к ней.
– Ваша Лиза в данный момент находится в Европейских номерах наедине с мужчиной! – безо всякого вступления резким голосом сказала незнакомка.
– Что вы такое говорите! – прошептал я, чувствуя, как немеют мои пальцы.
– Если хотите, то можете в этом убедиться сами. Номер тридцать три.
– Откуда вам это известно? – сказал я, чувствуя, как подо мной качается земля.
– Этот мужчина… - девушка сделала паузу, и, превознемогая себя, закончила, - …мой муж.
Я сделал шаг в сторону дома, чтобы опереться на его стену.
– Этого не может быть, чтобы Лиза… – произнес я бесцветным голосом.
– Вы готовы защитить вашу честь и мою тоже? – твердым голосом спросила молодая женщина.
– Что защитить? Как защитить?.. – пробормотал я.
– Скажите, что вы готовы, и я вам помогу.
– Да, готов, - ответил я, внезапно ожесточаясь. Тайна Лизы открылась мне, наконец, во всей ее отвратительной наготе.
– Тогда держите.
Женщина достала из сумочки револьвер и протянула мне.
– Спрячьте, – велела она.
Я машинально сунул револьвер в карман моего сюртука.
– Ступайте. Номер тридцать три.
Я повернулся и пошел в сторону Европейской гостиницы.
Человек на входе, когда я проходил мимо него, изобразил поклон.
– Скажи, любезный, где здесь номер тридцать три? Меня там ждут, - произнес я совершенно спокойно.
– На втором этаже, будьте любезны!
Я вошел внутрь и немного поплутав, нашел нужный номер.
Остановившись у дверей, я нащупал револьвер, чувствуя, как рвется из груди сердце. Подождав немного, я собрался с духом и свободной рукой постучал в дверь.
– Кто там?
– спросил мужской голос.
– Шампанское, как велели! – сказал я осипшим голосом.