Расследует Максимилиан Хеллер
Шрифт:
Затем женщина отпустила мою руку, приложила палец к губам, как будто хотела предупредить меня хранить молчание. Я снова последовал за ней, мое сердце колотилось с бешеной силой, готовое выскочить из груди. Куда она хочет меня завести? Мне было известно, что комната Бреа-Кергена находится на этом этаже, и его дверь выходит в этот же коридор. Если бы он услышал звук наших шагов! Если бы, внезапно выйдя, он увидел бы меня рядом с этой женщиной, которая владела тайной его преступлений!
Ничто не вызывает большего ужаса,
Внезапно тень, за которой я следовал, снова остановилась. Она повернулась ко мне и жестом пригласила меня подойти к ней. Я подчинился. Женщина ткнула изможденным пальцем в дубовую дверь, которая выделялась на фоне остальных наивными узорами, вырезанными на ней каким-то художником прошлых времен.
Я не понял, что означает этот жест и почему мой таинственный проводник остановился у этой двери. В этой стороне замка располагались заброшенные комнаты, где долгое время никто не жил. Старый садовник использовал их, чтобы хранить зимой фрукты и овощи. Моя ночная спутница, казалось, заметила мои колебания.
– Он здесь! Чего вы боитесь? Идите, он крепко спит! – прошептала она, снова тыча пальцем в дверь.
О ком она говорила во сне?
Неужели в этой комнате жил хозяин замка? Я спросил ее тихим голосом, но медленно, произнося каждое слово:
– Там спит Бреа-Керген?
– Да, – ответила она.
И я увидел жуткую улыбку на ее напряженных губах.
Она осторожно вставила ржавый ключ в большой железный замок, беззвучно повернула его и распахнула дверь настежь.
– Входите, – сказала женщина.
Я последовал за ней, после чего она заперла комнату. Помещение, в которое меня привел странный проводник, было среднего размера с очень высоким потолком. Стены были покрыты гобеленами, испорченными временем и сыростью. Внешний вид комнаты меня чрезвычайно заинтересовал. Очевидно, тут кто-то жил. Вдоль стены стояла кровать с балдахином, занавески которого были задернуты. Рядом с кроватью стояло кресло с высокой спинкой, на которое небрежно брошена мужская одежда. Чуть дальше, у окна, к которому было подвешено маленькое зеркало для бритья, на умывальнике стоял таз с мыльной водой. На столе посреди комнаты была брошена шапка из шкур выдры и охотничий хлыст.
Над высоким камином, где в толстой куче пепла валялось два почерневших бревна, лежали двуствольный дробовик и кремневый пистолет. На ночном столике стоял медный
Не раздумывая, женщина-лунатик подошла к кровати с лампой в руке. Я инстинктивно отпрянул и остался в темноте. Меня охватила невыразимая тоска, я задрожал от волнения и, не побоюсь сказать, от страха. Да, мысль о том, что этот мужчина, который уснул легким сном убийцы, в любой момент может проснуться и окажется лицом к лицу с этой несчастной женщиной, при мысли об ужасной сцене, которая, вероятно, должна будет разыграться у меня на глазах, меня охватил душераздирающий ужас.
Тем не менее, я решил остаться. Любопытство взяло верх над эмоциями, и мне захотелось стать невидимым свидетелем ночной встречи двух преступников. Я ожидал услышать из их уст ужасные откровения, которые должны были положить конец моим опасным приключениям.
Женщина подошла к кровати и осторожно потянула занавески, кольца которых заскрипели, двигаясь по ржавым перекладинам. Затем она наклонилась над подушкой, прислушиваясь. Охваченный приливом легкомысленного любопытства, я посмотрел на кровать и в шоке отшатнулся. Она была пуста! Простыни и покрывала были беспорядочно смяты, подушка валялась у стены.
Я стоял рядом с моей таинственной спутницей, которая неподвижно склонилась над воображаемым спящим. Простыни были порваны и проедены мышами. Казалось, что на протяжении многих лет они служили пристанищем легиону грызунов.
Женщина медленно встала.
– Он крепко спит, – прошептала она мне на ухо, – смесь, которую мы дали ему, сработала хорошо.
Затем она схватила мою руку.
– Спрячьтесь здесь, и давайте сделаем все быстро, – продолжила старуха, указав на большое пространство под кроватью.
Я начал осознавать страшную, ужасающую правду. Мне пришлось лечь рядом с кроватью. Пораженная лунатизмом, женщина взяла лампу, которую до этого поставила на ночной столик. Она спрятала ее под большой шалью и скрылась в самом дальнем углу комнаты. Через несколько мгновений я подошел к ней и сказал:
– Дело сделано.
– Уже? – спросила она, глубоко вздохнув, затем вернулась к кровати и провела истощенной рукой по покрывалу.
Женщина положила руку на то место, где должна была находиться грудь спящего, и стала с тревогой ждать.
– Да, – наконец сказала она глухим голосом, – он мертв. Это эффективнее ножа, не так ли?
Слова выходили из ее рта отрывисто, моей ночной спутнице не хватало воздуха. Казалось, на эту несчастную давил огромный груз.
Дрожь пробежала по всему ее телу. Наконец она взяла меня за руку и произнесла: