Райская лагуна
Шрифт:
— Я не хочу какой-то фантазийной версии тебя, — прорычал Фокс, его руки схватили меня за талию, прежде чем притянуть на шаг ближе, так что наши тела были всего на волосок от того, чтобы прижаться друг к другу. — Я просто хочу тебя, детка. Я хочу каждую темную и порочную частичку твоей души наряду со светлыми и прекрасными. Не ты одна дрейфовала в океане, когда покинула Сансет-Коув. В моем сердце осталась боль, которая не переставала кровоточить все то время, пока тебя не было. Когда ты вернулась сюда, мне хватило одного взгляда на тебя, чтобы понять, что за все это время для меня ничего не изменилось.
Он притянул меня к себе еще ближе, и его руки заставили ткань майки Маверика натянуться вокруг моих бедер, когда его хватка на мне усилилась. Я почти ощущала вкус поцелуя, которого мы оба жаждали, на своих губах, но он хотел, чтобы я была с ним искренней, и я не собиралась отступать от этого, независимо от того, насколько сильно я боялась его реакции на мою правду.
— Я люблю тебя, Фокс, — повторила я, и у него перехватило горло, когда он услышал эти слова. — Но я также люблю и их.
Тишина повисла между нами, как удар топора, и моя хватка на его руках усилилась, когда я почувствовала исходящее от него напряжение.
— Пожалуйста, просто выслушай меня, — умоляла я, впиваясь пальцами в его кожу, поскольку напряженность его позы только росла, а боль в его зеленых глазах обострилась до такой степени, что врезалась прямо в мое сердце. — Подумай об этом, Фокс. Подумай обо всем времени, которое мы провели вместе в детстве. Обо всем, что мы делали вместе, о местах, которые мы посещали, о смехе, которым мы делились, обо всем этом. Это всегда касалось всех нас. Я никогда не выбирала любимчика, потому что все вы были моими любимыми. Ты должен знать это в своем сердце, ты должен это чувствовать. Наверняка, когда ты скучал по мне, ты так же сильно скучал по Маверику…
— Нет, — рявкнул он, отступая на шаг и ослабляя хватку, но я не отпускала его и последовала за ним, не позволяя ему убежать. — Я скучал по человеку, которым, как я думал, он был. Но я также был зол на него. Когда он эгоистично решил отправиться в погоню за тобой, он подверг твою жизнь риску — вот какую любовь он предлагает людям. Эгоистичную, потому что для него вообще ничего не имеет значения, кроме его собственных желаний. Ему было важнее вернуть тебя для себя, чем подумать о том, что ты окажешься в опасности, если он придет за тобой…
— И ты больше заботишься о своем упрямом, мазохистском желании заявить права собственности на меня, чем о том, чтобы сделать меня по-настоящему счастливой, — огрызнулась я. — О том, чтобы все мы снова были по-настоящему счастливы.
— Вступая в какую-то ебанутую групповуху, где я должен смотреть, как моя девушка трахается с моими лучшими друзьями всякий раз, когда им этого захочется? — он усмехнулся, и я вздрогнула от такой оценки любви, которую я к ним испытывала. Как будто она была грязной, омерзительной, именно такой, как утверждал Шон, а я так усердно пыталась убедить себя, что это не так.
Я хотела, чтобы он увидел
— Дело не в сексе, — попыталась я, но он покачал головой и, снова отступив назад, оттолкнул мои руки от себя.
— Мне так не показалось, когда я был связан и вынужден смотреть, как ты трахаешься с Джей-Джеем и Мавериком, умоляя их о большем с каждым толчком их членов в тебя, — выплюнул он.
Я прикусила губу, мой гнев из-за того гребаного трюка, который выкинул Рик, на мгновение затуманил мои мысли. Я даже не могла придумать, что сказать, пока издевательский смех Шона эхом отдавался в моей голове, и мне хотелось кричать от оценки во взгляде Фокса, который говорил, что я шлюха. — Фокс, пожалуйста, все могло бы быть по-другому между нами…
Он издал жестокий смешок и, покачав головой, снова попятился. — Да, между нами, когда мы одни, и осознание того, что всякий раз, когда ты не находишься в поле моего зрения, один или несколько моих лучших друзей, вероятно, засовывают свои члены внутрь тебя.
Я покачала головой, но что еще я могла сказать? Я не собиралась отказываться ни от кого из них. Я не могла. И если он не мог смириться с этим, то я ничего не могла с этим поделать. Я не хотела принуждать его к чему-то, что сделало бы его несчастным, но мысль о том, чтобы отказаться от него, разрывала меня изнутри на части.
Фокс резко выдохнул и провел рукой по лицу. — Послушай, я пришел сюда только потому, что мне нужно было знать, что с тобой все в порядке. Я не хотел вдаваться во все это… я даже не знаю, как это, блядь, назвать, но какова бы ни была твоя ситуация с остальными, я надеюсь, что это делает тебя счастливой. Всех вас. В любом случае, это все, чего я когда-либо хотел для тебя, — знать, что ты счастлива, так что я рад, что ты нашла способ стать такой. — Честность в его глазах удивила меня, и я возненавидела то, что могла видеть, как он отказывается от меня. С его губ больше не срывалось никаких собственнических требований, никакой борьбы. Он отпускал меня.
Я уже чувствовала, как он отгораживается от меня, и мысль об этом причиняла такую боль, что мне чертовски хотелось сорваться и разрыдаться. Но я не могла переложить эту душевную боль на него. Если он был уверен, что не сможет смириться с мыслью обо мне и остальных, то я не могла пытаться заставить его принять это, даже если не знала, что у меня с остальными будет дальше. Только в глубине души я знала, что не было ничего невозможного, когда дело касалось меня и мальчиков-Арлекинов, и я не собиралась давать обещаний, которые не смогу сдержать.