Разрушительная ложь
Шрифт:
Смех Кристиана долго оставался в комнате даже после его ухода.
Воспоминание вызвало улыбку, но она исчезла, когда я снова погрузилась в реальность.
Связи. Секреты. Необходимость убраться отсюда к чертям, прежде чем он вернется домой.
Я не могла столкнуться с ним сейчас, охваченная такими сильными и всепоглощающими эмоциями.
Мне нужно время, чтобы подумать, и пространство, чтобы отвлечься.
Я оторвала
В последний момент я нацарапала Кристиану записку и оставила на рабочем столе. Она и папки все скажут за себя сами.
Я не была готова с ним говорить, но меня беспокоило, что он может сделать, если вернется домой и обнаружит мое бесследное исчезновение.
Я крепко прижала мистера Единорога к груди, спускаясь на лифте в вестибюль. Мне было плевать, что я обнимаюсь при всех с плюшевой игрушкой. Он – единственный мужчина, который никогда меня не подводил.
Я знала: за мной следит Брок, и он сообщит Кристиану, куда я пропала, но с этим я разберусь позже.
Оставалось лишь одно место, где было почти так же безопасно, как раньше у Кристиана.
– Ава? – Я позвонила ей, выходя на улицу. Голос дрожал, но я старалась не плакать. Не здесь, не сейчас. – Я могу приехать? Кое-что… кое-что случилось.
Глава 41
Кристиан
Как и предполагалось, во время нашего путешествия по Италии преследователь ушел в подполье. Я добивался именно этого; нужно было вывести его из игры, пока я разбираюсь с бардаком в своей компании.
Алекс не сообщал ни о чем подозрительном в мое отсутствие, но интуиция подсказывала: преследователь замышляет нечто большее, чем несколько жалких записок, и будет скрываться, пока не сможет воплотить это в жизнь.
Записка для меня, вероятно, была осечкой. Ошибка, спровоцированная эгоизмом и желанием доказать, что он меня не боится и не собирается уходить.
Но прежде чем я расправлюсь с ним, нужно выманить предателя.
Через несколько недель должен был состояться ежегодный покерный турнир «Харпер Секьюрити». Единственный день в году, когда почти все сотрудники могли собраться в одном месте, чтобы повеселиться и отдохнуть. Не участвовали только те, кто занят работой, среди них подозреваемых не было. Я в этом убедился.
Я ослабил галстук, поднимаясь на лифте в квартиру. В последнее время меня доконала работа, и вечера со Стеллой – единственное, что поддерживало меня в здравом уме.
Я тебя люблю.
Сердце затрепетало при воспоминании.
С тех пор как Стелла перевернула мой мир, прошла неделя, а я по-прежнему не оправился от удара.
Я продолжал твердить себе, что не верю в любовь и что мои чувства к ней назвать любовью
Когда она произнесла эти слова и посмотрела на меня своими прекрасными зелеными глазами, я все понял.
Я люблю ее.
Это случилось не сразу. Шаг за шагом, пазл сложился, и я больше не мог ее отрицать или игнорировать этот факт.
Когда дело касается тебя, я верю во все.
Самое близкое признание правды, на которое я оказался способен. Одно из моих фундаментальных жизненных убеждений рухнуло, и у меня не было времени это переварить.
Когда я наконец произнес эти слова, я хотел, чтобы они были настоящими. Искренними.
Двери лифта открылись.
Я вышел в коридор и зашел в пентхаус, но сделал два шага и остановился. Волосы на затылке предостерегающе встали дыбом.
В воздухе висела странная тишина. Обычно Стелла была в гостиной, фотографировала или работала над своей коллекцией. И даже если она находилась где-то еще, я чувствовал ее присутствие. Ее теплая, умиротворяющая энергия наполняла все пространство, где она находилась.
Энергия исчезла, сменившись лимонным ароматом дезинфицирующего средства.
Нины сегодня не было, значит, убиралась Стелла. Она делала это, только когда была особенно взволнована.
Я ускорил шаг и проверил ее любимые комнаты. Ее не было ни в библиотеке, ни в спальне, ни на кухне, ни на крыше, где она обычно занималась йогой. Мне не приходило от нее сообщений, и она не брала трубку, когда я звонил.
– Стелла? – крикнул я. Мой голос прозвучал спокойно, несмотря на нарастающую панику.
Нет ответа.
Она в порядке.
Вероятно, вышла подышать свежим воздухом или перекусить. Если бы что-то было не так, Брок бы со мной связался.
Боже, почему здесь так чертовски жарко?
Я закатал рукава рубашки. Кондиционер работал на полную мощность, но я сгорал от жары.
Я вернулся в гостиную, но кое-что по дороге заставило меня резко остановиться.
Дверь моего кабинета оказалась открыта. Я всегда закрывал его перед уходом, и Стелла никогда туда не ходила – только если к растениям. И она всегда закрывала дверь, когда уходила.
Я вытащил из-за пояса пистолет и вошел в кабинет, держа его наготове.
Первое, что я заметил, – разбросанные на столе бумаги с тремя простыми, но знакомыми черными папками.
Второе – записка, написанная ее изящным, размашистым почерком.
Нам нужно поговорить, но я не готова. Вернусь, когда буду.
Я выругался.
Мне не следовало оставлять бумаги там, где она могла на них наткнуться, но хотелось их сохранить – я не мог заставить себя их выбросить спустя столько лет.