Разрушительная ложь
Шрифт:
Но теперь, когда она ушла, пентхаус опустел, будто из него высосали все сердце и душу, оставив лишь пустую оболочку.
Дверь кабинета беззвучно открылась, и я опустился на свое место, не включая света.
Я уничтожил все папки с материалами про Стеллу на следующий день после того, как она их нашла, но из-за их фантомного присутствия кабинет перестал ощущаться убежищем.
Тем не менее я предпочитал его спальне, где ее мягкий аромат оставался на простынях и подушках даже недели спустя. Иногда я слышал ее смех. А порой оборачивался и мог поклясться, что она рядом, дразнит меня, как всегда.
Я
Виски и адреналин с турнира по покеру по-прежнему оставались в крови.
Брок стал победителем. Он не был на дежурстве, поскольку Стелла проводила вечер дома, но я не стал поздравлять его. Мне было тяжело на него смотреть – он напоминал о ней.
Еще труднее было о ней не спрашивать.
Я велел ему немедленно предупредить меня, если она окажется в опасности, но в остальном ее нынешняя жизнь оставалась загадкой.
Кроме того, возникало искушение позвонить Джулс. Она осталась должна мне за то, что я вытащил ее из одной передряги в прошлом году, и была одной из лучших подруг Стеллы. Если кто-то и знал о мыслях и чувствах Стеллы, так это она.
Последняя просьба Стеллы – единственное, что меня сдерживало. Я легко мог пренебречь этим поводом, но он работал лучше железных оков.
Я чувствовал себя чертовски глупо из-за того, что настолько по ней скучал, и еще глупее из-за механизма выживания, выработанного после ее ухода.
Я поднял голову и открыл секретный ящик, где раньше хранились папки. Теперь он был заполнен письмами, которые я никогда не отправлю.
По одному за каждый день разлуки.
Раньше я высмеивал столь глупое и жалкое поведение. Если бы прошлый Кристиан увидел меня сейчас, он бы пристрелил меня, чтобы избавить от страданий.
Плевать. Сейчас письма были единственным способом с ней поговорить, а их написание – почти терапией.
Они охватывали самые разные темы, от историй из моей взрослой жизни и любимых книг до ненависти к клоунам (я убежден, что они – воплощение дьявола). Письма напоминали отдельные главы из книг, смешанных в хаосе, из которого состояла моя жизнь.
Единственное, что их объединяло – все они были для нее.
Стелла сказала, что ничего обо мне не знает, и я излил ей всего себя.
Я взял ручку и принялся писать ночное письмо. Когда я закончил, зрение туманила усталость, но я аккуратно сунул записку в ящик стола.
Вместо того чтобы уйти в спальню, я остался в кабинете и смотрел в окно, на темное ночное небо.
Растения стояли на подоконнике темными силуэтами в лунном свете.
Им просто нужно немного любви и внимания, чтобы процветать.
Я поливал их и неукоснительно заботился с тех пор, как уехала Стелла. Она любила эти цветы.
Но они все равно казались печальными и вялыми, будто знали, что их привычный опекун ушел и никогда не вернется.
– Знаю, – сказал я. Невероятно, что я опустился до разговоров с растениями, но тем не менее. – Я тоже по ней скучаю.
30 июля
Стелла,
Должен признаться: я не хотел питомца, даже когда был ребенком.
Однажды родители спросили, хочу
Не потому, что я ненавижу животных. Просто мне всегда казалось, эта игра не стоит свеч. Я не понимал, как можно привести домой собаку или кошку, относиться к ней как к собственному ребенку и любить годами, зная, что продолжительность их жизни гораздо меньше нашей.
Словно намеренно разбивать себе сердце.
Теперь я понял.
Проведенное вместе время стоит разбитого сердца.
Не злись, я не сравниваю тебя с животным. Но если бы у меня была возможность вернуться в прошлое и уйти из кафе за минуту до твоего появления или остаться в офисе и не заходить в квартиру в день, когда вы подписали договор аренды, я бы ею не воспользовался.
Даже зная, чем все закончится.
Даже зная, что в конце концов мне разобьют сердце.
Потому что все самые прекрасные дни моей жизни были с тобой, и я ни на что их не променяю.
Лучше быть несчастным после того, как ты меня полюбила, чем быть счастливым, никогда не зная тебя.
6 августа
Стелла,
Помнишь, как мы столкнулись в вестибюле тем вечером, когда подписали соглашение? Ты сказала, свидание – это когда приглашают кого-нибудь поужинать, выпить и может, подержать за руку. Или, в качестве альтернативы, пообниматься на скамейке с видом на реку, шептать милые глупости и поцеловать на прощание.
Тогда сказанное тобой показалось мне ужасным, но если ты когда-нибудь ко мне вернешься… Я все спланировал.
Мы поужинаем в моем любимом итальянском ресторане в Колумбия-Хайтс. Это крошечное заведение, едва ли способное вместить дюжину посетителей одновременно, но они делают вторые лучшие ньокки в мире (после моей бабушки).
Ее больше нет, но когда я был маленьким, я приходил к ней после школы, и она часами учила меня готовить. Кроме времени, проведенного с тобой, это были самые счастливые дни в моей жизни. Хохотать с ней на кухне, раскатывать тесто и пачкаться в муке, пока играет ее любимая старая музыка из шестидесятых.
Ее ньокки были моим любимым блюдом. К сожалению, рецепт потерялся после ее смерти, но когда я попробовал их в том ресторане… Оказалось максимально похоже на то, как готовила она.
Знаю, я отклонился от темы, но мне хотелось поделиться этой историей. Я никогда никому не рассказывал, как научился готовить.
В любом случае, думаю, ресторан тебе понравится. Потом чего-нибудь выпьем в соседнем баре и пойдем на набережную, сядем на скамейку у реки. Будем целоваться, держаться за руки и шептать сколько угодно милых глупостей.