Развод. Между нами только ненависть

Арская Арина

Щелчок в коленях.

Всхлипываю. Да, не шестнадцать лет. Решительно ищу в книге контактов номер Марка. Сердце учащает бег, и я почти готова швырнуть телефон в стену, но палец сам касается строчки с именем моего почти бывшего мужа.

Рука дрожит. Прикладываю телефон к уху и зажмуриваюсь, напряженно внимая гудкам.

— Внимательно слушаю, — раздается низкий и уставший голос Марка в динамике.

Глава 36. Не удивлен

— Внимательно слушаю.

Мир

замедляется, когда я слышу хриплый вибрирующий баритон Марк, и меня будто накрывает теплый мягкий плед, под которым можно спрятаться от всех невзгод и опасностей.

Это голос мужчины, который ничего не боится и который никогда не суетится. Не сомневается, и для него мир — арена, на которой он давно победил, а если появится тот, кто захочет оспорить силу и власть Марка, то он горько пожалеет.

Ловлю себя на мысли, что хочу сейчас сидеть рядышком с Марком, чтобы вновь почувствовать ту его мужскую уверенность и силу, которая позволяла мне быть глупой девочкой даже в пятьдесят лет.

Что бы я ни натворила, я всегда знала — за моей спиной Марк. Муж, отец, глава семьи и сильный хозяин дома, в котором я могу дурить, истерить и баловаться.

Да, именно баловаться, как подросток, который просит дорогие цацки, карманные деньги и требует оплатить все хотелки, а взамен может подарить тупые тапки с оленьими рогами, будто с намеком, что Марк — олень.

Я не могу сдержать жалобный всхлип.

Мне стыдно.

Кем я была в нашем доме?!

Если мой наглый мальчишка вырос за эти годы в уверенного мужчину, у которого под началом работают другие опасные мужики, авторитетного отца и терпеливого мужа, то я в кого выросла?

Я не выросла.

Да, детей родила, дошло до отметки пятидесяти лет, но возраста своего, зрелости, ответственности перед собой, детьми, престарелой матерью, мужем я не чувствую.

Только детскую обиду, при которой хочется кричать и топать ножками, но я уже давно взрослая тетка, которую можно только брезгливо пожалеть со словами «столько лет, а ума не нажила».

— Оля, это ты? — с легким удивлением спрашивает Марк.

От его тихого низкого голоса по задней стороне шеи бежит волна мурашек, а затем они расходятся по плечам и спине.

Задерживаю дыхание.

Я забыла, что вот так со мной бывает от его голоса. Меня будто погладили теплой мягкой замшей по уху и щеке. Мне даже показалось, что я почувствовала на коже утомленный вздох Марка.

Сглатываю и провожу ладонью по шее.

— Да, это я, — тихо отвечаю, и сердце вздрагивает бабочкой в груди.

До боли закусываю губы и со страхом жду того, что Марк цыкнет и скажет какую-нибудь грубость. Или заявит, что ему некогда и его ждут кексики Фаины.

Как я могла допустить, что мои кексики перестали быть только моими? Вот так просто чужую женщину посвятила в секреты того десерта, от которого тащился мой муж.

Теперь в них никакой ценности.

Ни

для кого. Ни для Марка, ни для моего сына и дочерей, ни для моей мамы, ни для меня.

— Что случилось? — спрашивает Марк, и я слышу в его голосе хмурое ожидание.

Хочу сбросить звонок, отбросить телефон и опять спрятаться под одеяло с мыслями о том, какой он урод и козел и какая я бедная и несчастная, но я не поддаюсь этой истеричной слабости.

Крепче сжимаю телефон.

Если нам с Марком больше не быть мужем и женой, то мы все равно должны наладить общение как бывшие муж и жена.

— Марк, я… — прижимаю пальцы к переносице.

Я не хочу быть для Марка той дурой, от которой он будет рад избавиться и с которой он станет разговаривать только через адвокатов.

Все к этому идет.

Сейчас он все еще отвечает на мои звонки, а потом будет лениво сбрасывать и игнорировать.

— Помнишь те серьги, которые я у тебя просила в подарок, — тараторю я, — в подарок за то, какая я замечательная жена… — делаю паузу и торопливо продолжаю, — я сдала их в ломбард, а после… — сдавливаю переносицу, — отдала деньги цыганке.

Зачем я ему признаюсь в своем провале? Хочу, чтобы он побежал и наказал ломбард и нехорошую цыганку?

Или хочу признать свою слабость перед реальностью, в которой я могу потеряться без его поддержки и помощи?

— Я знаю, — заявляет он.

— Знаешь?

— Да. Мои парни были свидетелями того, как ты мило пообщалась с цыганкой, — говорит он спокойно. — Я не удивлен.

Прикрываю лицо рукой.

— Я думаю, меня на днях ждет встреча с цыганским бароном, — усмехается, — эти ребята не очень любят, когда кто-то уже у их девочек-гадалок отжимает деньги.

— Что?

— Мои парни влезли, —цыкает Марк. — Очень оскорбились за то, что ты решила избавиться от моего подарка.

Господи, я опозорилась перед парнями Марка. Они и так, наверное, не особо жалуют меня за то, что я за столько лет не поняла, кто они, а теперь точно убедились в моей тупости.

— Хотя признаюсь, мне эти серьги не особо и нравились, — продолжает Марк. — Это ты, как сорока, любишь, чтобы все сверкало и сияло… Ладно, Оля, — пауза, — что-то еще?

— Возьми меня к барону! — решительно заявляю я.

Ну, лозунг «слабоумие и отвага» явно про меня, и да, я хочу посмотреть на этого козла, который крышует цыганок-вымогательниц, и спросить у него, как ему спится по ночам?

Ладно меня обманули, но они ведь и бабулек пенсии отбирают. Никакой совести!

— Что? — кажется, Марк даже поперхнулся.

Глава 37. Возьми меня!

— Объясни мне, Оля, что ты потеряла в цыганском таборе? — уточняет Марк. — Или хочешь проиграть в жизни сюжет, где муж отдает жену цыганскому барону… за что там у тебя мужья жен отдают другим мужикам?