Развязка петербургских тайн

Зобин Вадим

— У меня, Юзич, копейка не задерживается... Карманы дырявые...

— Ох, любишь ты прибедняться... Казанскую сироту из себя представляешь... А тряхнуть тебя — много чего на пол посыпется...

— Откуда, Юзич? Нынче деньги заработать не­просто...

— Амалия Потаповна, я слышал, — женщина щедрая... -

— Врут... За каждый рубль до седьмого пота гоняет... Вот, теперь: подай ей Хлебонасущенского, вынь да положь. А где я его возьму?

— Ну, а если, к примеру, найдешь Полиевкта Харлампиевича, много

ли гонорару тебе перепа­дет? — спросил Юзич.

— Сколько ни даст — все мои...

— Ну, тогда и разговор говорить не о чем...

— Ты, никак, Юзич, знаешь что?

— Нет, откуда.,. Хотя кое-что, может, знаю..:

— Выручай... Спасу нет от генеральши.

— Так я, пожалуй, к ней сам загляну как-ни­будь...

— Без ножа режешь, Юзич. — Гусь залез во внутренний карман сюртука, долго на ощупь вы­бирал ассигнацию, сунул ее Юзичу в жилетный карман.

— Ты, никак, подаяние мне дать решил?! — воз­мутился Юзич. — Возьми...

Гусь зло зыркнул на него, но вытащил еще одну ассигнацию. Юзич взял с недовольным видом.

— Испортился совсем народ... — проворчал он. — Ведь не для себя же мы с Пров Викулычем стараемся, а исключительно на общее дело. Вот ста­нет тебе, к примеру, плохо. Куда придешь? К нам... Миска щей у нас для любого найдется...

— Ну, что Хлебонасущенский? — гнул свое Гусь.

— Был здесь сегодня...

— Когда?

— Часа два назад...

— Ай-яй-яй... — сокрушенно вздохнул Гусь. — Проворонил!..

— Он здесь встречу имел... — продолжал Юзич.

— С кем? — Гусь оживился.

— С Поныриным... Стряпчим...

— С Поныриным, говоришь, — обрадовался Гусь. — Ну, спасибо тебе, Юзич...

Побежал я...

— А как же обед? У нас сегодня судак по-польски. Пальчики оближешь!

— В другой раз. — Гусь торопливо пошел к выходу.

Дом фон Шпильце. Петербург.

О свидании в «Ершах» Хлебонасущенского и Понырина генеральша узнала перед самой встре­чей с тремя присяжными поверенными. Истомина и Туркина она приняла первыми, обсудила с ними малозначительное дело и отпустила. После того рас­порядилась звать Понырина.

— Прошу простить, Алексей Кузьмич, что зас­тавила ждать, — поспешила она ему навстречу. —

Кофе, чай? Устраивайтесь поудобней... Последнее время стала замечать за собой бестолковость... На­значаю разные встречи на один и тот же час... Ну­жен, как воздух, нужен толковый управляющий... Вроде вас, Алексей Кузьмич. Нет у вас кого-ни­будь на примете?

— Сразу не скажешь, ваше превосходитель­ство... Помозговать надо.

— Называйте меня Амалией Потаповной.

— Как прикажете, ваше превосходительство.

— А, может, сами пойдете? Жалованье сами назначайте... С вами торговаться не буду...

— Уж больно

неожиданное предложение, Амалия Потаповна. Дайте подумать...

— Я вас не тороплю.

Принесли кофе, Амалия Потаповна сама напол­нила чашки.

— Мне с вами посоветоваться надо, Алексей Кузьмич.

— К вашим услугам...

— Случился такой казус... Отдала я одному че­ловеку вексель на тридцать тысяч, с тем чтобы он по этому векселю деньги взыскал или выставил его к опротестованию... А человек этот повел дело так, что должник мой свел счеты с жизнью... Хотела бы я знать, могу ли претензии к тому человеку выд­винуть.

— Позвольте полюбопытствовать, вы вексель под документик передали или на словах? И был ли при том какой-либо свидетель?

— Да что вы, Алексей Кузьмич! Всем известна моя доверчивость... Не брала я никаких расписок... И свидетелей тоже не было... Разве что слуги...

— Тогда дело ваше, прямо скажу, безнадеж­ное...

— Мне денег-то не так жаль, как должника... Молодой еще совсем человек. Гусарский корнет. Я к нему опытного, казалось, человека послала... Да он вам, я думаю, знаком. Хлебонасущенский Полиевкт Харлампиевич.

— Как же! Можно сказать — клиент! Не далее как сегодня изволил видеть...

— До чего мир тесен! Как же я в нем ошиб­лась, Алексей Кузьмич! Если бы дело было только в векселе... У нас с ним и других дел много. А он возьми да исчезни... И, главное, никто не знает, где его искать...

— Ну, это — беда поправимая... Он на Охте живет, возле церкви Усекновения главы Иоанна Крестителя, в собственном доме.

— Как же я вам благодарна, Алексей Кузьмич... Сегодня же пошлю к нему человека. Насчет моего предложения не забыли?

— Как можно-с?! Я, ваше превосходительство, весьма польщен...

— И когда можно ждать вашего решения?

— Имею смелость просить у вас недельку...

— Хорошо. Жду вас через неделю... В этот же час.

Как только Понырин раскланялся и вышел, Шпильце позвонила в колокольчик и приказала слу­ге позвать господина из соседней комнаты. Гусь вошел по обыкновению бочком и почтительно скло­нился в полупоклоне.

— Охта, возле церкви Усекновения главы Иоан­на Крестителя, в собственном доме, — сказала Шпильце.

— Слушаю-с...

— Боюсь, нет его там уже... Не нравится мне этот Понырин. Крыса... — Шпильце вынула из шка­тулки ассигнацию. — Рук не целуй... Не люблю...

Только после этого она протянула ассигнацию Гусю.

— Если он ушел, расспроси соседей... Незамужних женщин особенно пристрастно... Полиевкт Харлампиевич — мужчина видный, холостой, со­стоятельный... Для женщин интерес представляет. Узнай, кто его обстирывал, убирал в доме...

— Не извольте беспокоиться, ваше сиятельство. Смею полагать, что имею некоторый опыт в таких делах.