Реабилитация

Виктория

… я внутренне плачу, изнутри рыдаю. Как и днем. Просто ничего не видно. Ты такая храбрая, Марыся, говорят мне. А я костями вою, сопли рекой, и реву белугой. Снаружи личико приятное, волосы причесаны. А все нутро переворачивается, булькает, как в кипящем котле.

Сильвия Хутник. Карманный атлас женщин.

– Алекс.

Я дошла до угла коридора и осуждающе посмотрела на мужчину. Александр Корсаков врач – реабилитолог,

мой коллега, нас познакомил Николай Константинович. И Корсаков немало помог мне, познавать тонкости профессии. То ли в благодарность, то ли в ответ на пылкие ухаживания мужчины, мы одно время с ним пробовали встречаться. Но я рассчитывала, что мы оба поняли, что это не вариант наших взаимных отношений, и решили остаться друзьями.

– Что за концерт ты устроил?

– Я скучал, Вика!

Мужчина искренне прижал меня к себе и положил подбородок на мою макушку. Когда – то мне казалось, что я искренне люблю его но, похоже, я спутала это чувство с обыкновенной благодарностью. Лишившись отца, я всегда выбирала мужчин старше и опытнее, тех, кто мог защитить меня от всех бед на свете.

Я поднимаю голову и встречаюсь взглядом со светло – голубыми глазами. Удивительное сочетание в красоте мужчины. Темные волосы и голубые глаза. Аккуратно выстриженная бородка, смуглый цвет кожи.

– Алекс.

– Тссс.

Он прикладывает палец к моим губам.

– Что такого собственно я сделал?

Вот оно мое надежное спасение от необдуманных чувств – старый знакомый, который все еще любит меня.

– Мне предложили здесь работу, и я согласился пройти стажировку, зная, что ты тоже будешь здесь.

Невольно улыбаюсь ему, такой он Алекс, и таким был всегда – рисковый, молодой, горячий.

– Ты не рада, верно?

Я не знала, как ответить, со мной рядом появился человек, которому я доверяла и на которого могла положиться, но в то же время, Александр мог отвлечь меня от Егора и отдалить от парня. Хотя, все можно сбалансировать, было бы желание.

– Рада, конечно.

Еще раз искренне прижимаюсь к мужчине, чтобы потом отстраниться.

– Пообедаем?

Киваю.

– После занятий с Егором, позвони. Хорошо?

– К парню не подходить, я правильно понял?

Легко смеюсь ему в плечо.

– Правильно, Алекс. Парень ходит на грани, давай пока не трогать его.

– Вик, еще один вопрос, ок? Ты видела, как он смотрит на тебя?

Сердце пропустило два из шестидесяти ударов в минуту.

– Алекс, - предостерегающе оборвала его я.

– Вик, я серьезно. Это до добра не доведет, в первую очередь тебя, маленькая.

Александру было всего на десять лет больше, чем мне, но мужчина всегда брал на себя ответственность поучать меня. Когда – то я дьявольски хотела завоевать внимание красавца преподавателя, а потом просто крепко сдружилась с ним.

– Я знаю.

– Тогда в чем проблема?

Хотелось бы и мне знать

в чем, Корсаков, но даже думать об этом довольно болезненно.

– Хорошо, дело твое, любимая. Позвоню.

И чмокнув меня в щеку, уходит.

– Черт!

Слегка стукаюсь головой о стену, нужно возвращаться в палату к Егору. Только глупые люди не прислушиваются к советам и учатся на своих ошибках.

– Оля, Егор позавтракал?

Девушка виновато потупила взгляд.

– Нет, отказался.

Чего и следовало ожидать.

– Еда осталась в палате?

– Да.

Ободряюще пожимаю Олино запястье. Это, конечно же, не ее вина.

В палате царит арктический холод, и речь не в градусах по Цельсию, а в том, как Егор смотрит на меня.

– Есть не будешь?

В тон его взгляду, задаю я вопрос.

– Нет.

– Хорошо, начнем, тренировку не позавтракав.

Мне и самой не удалось поесть, в связи с последними событиями, но я была на удивление трудоспособна. Может потому что являлась слишком ответственным человеком, или просто любила то чем занимаюсь.

– Нога болит.

Напомнил Щукин, похоже, парню хотелось избавиться от меня быстрее сегодняшним утром.

– Я понимаю. Ты лежишь на кровати уже два месяца, нужно тренировать и другие группы мышц Егор.

Парень и не думает двигаться, освобождая мне место на своей кровати. Не понимаю почему, но чувствую себя виноватой. Всплескиваю руками.

– Егор, ты считаешь, что нам нужно поговорить?

– А есть о чем?

Парень сверлит мне во лбу дырку, и от этого его взгляда начинает скручивать все внутренности.

– А как ты считаешь?

– Хорошо, - видно, что он сдается, - что это за мужчина, был с утра в моей палате?

Не стоило и затевать эту беседу, если я не собиралась отвечать правдиво.

– Мой друг.

– А друзьям нынче приемлемо так здороваться, просовывая друг другу языки в рот.

Мерзко. Такое странно чувство, словно на меня вылили литр помоев.

– Вик, прости.

Парень протягивает ко мне раскрытую ладонь, но я ее отталкиваю. Обида жжет изнутри. Он не имел права так со мной разговаривать. Я вкладываю все силы в поддержание ее здоровья, а в ответ лишь отбивает руки дающего.

– Я прошу не многого Егор, просто помоги себе сам и не отказывайся от занятий. Со всем остальным разберемся позже.

Тренировка все равно проходила из рук вон плохо. Щукин ни слышал, ни меня, не своего тела. Парень упорствовал до последнего, тихо ругался и вновь ошибался. Моя кожа уже покрывалась невидимыми язвами от прикосновений к его разгоряченному телу. Хотелось стереть с лица парня это жестокое выражение и вновь восстановить хрупкие мостики взаимопомощи. Но Щукину это было не нужно.

– На сегодня все.

Мы оба с облегчением выдохнули.

– Прости еще раз. Я иногда не контролирую свой язык.