Реабилитация
Шрифт:
Удар головой приходится ровно об угол мебели, и ощутив болезненную вспышку в висках я проваливаюсь в черноту.
*Аффе?кт (от лат. Affectus — страсть, душевное волнение); состоя?ние аффе?кта; физиологи?ческий аффе?кт — в уголовном праве обозначает особое эмоциональное состояние человека, представляющее собой чрезвычайно сильное кратковременное эмоциональное возбуждение, вспышку таких эмоций, как страх, гнев, ярость, отчаяние, бурно протекающая и характеризующееся внезапностью возникновения, кратковременностью протекания,
Глава 17.
«У меня был ужасный день», — мы повторяем это так часто. Стычка с начальником, расстройство желудка, пробки. Вот что мы описываем как кошмар, хотя на деле никаких ужасов не происходит. Вот мелочи, о которых мы молим — зубная боль, налоговая проверка, кофе, пролитое на одежду. Когда происходит нечто действительно ужасное, мы молим бога, в которого не верим, вернуть нам наши мелкие ужасы и избавить от этого кошмара. Забавно, не правда ли? Потоп на кухне, аллергия, ссора, после которой мы дрожим от ярости… Нам бы полегчало, знай мы, что случится следом? Поняли бы мы тогда, что переживаем лучше моменты нашей жизни?
(Grey’s Anatomy)
Голова болела ужасно. Так что не было сил раскрыть глаза, а когда я все же сделала это, превозмогая себя, то увидела лишь мелькание черных мушек перед глазами.
Затошнило. Еще сотрясения мне не хватало, для пущего счастья.
– Принцесса открывает глазки?!
Этот насмешливый голос я бы узнала где угодно. Привыкнув к яркому свету, я убедилась в своих догадках. На кресле в ординаторской сидел Корсаков.
– Что?
Говорить было едва ли не сложнее чем держать глаза открытыми, но все же вопрос оставался важнее – что, черт побери, произошло?
– Сотрясения нет. Шишка будет знатной, конечно. Хоккеист твой вполне в порядке, правда его пришлось накачать транквилизаторами, чтобы он заснул и не мешал процессу. Соколов сейчас совсем случившимся разбирается, а мне было велено, ждать пока очнешься ты.
Сглотнула, чтобы смочить горло. События, предшествующие травме, возвращались воспоминаниями с трудом. Но все же я точно помнила, как завязалась драка, и из – за чего, помнила, как Егор встал с опорой на две ноги, как Корсакову разбили лицо, а потом собственное падение и удар головой.
– Весело тут, - подытожил Алекс.
Лежать на диванчике в ординаторской, мне было некомфортно, а еще неловкость предавало и то, что я по прежнему в грязной от дождя форме.
Попыталась встать, и не сразу, но у меня это получилось.
– В комнату проводить?
Он даже не сделал попытки сдвинуться с места. Так было всегда, Александр давал мне возможность совсем справиться самой.
– Нет.
– Голова сильно болит?
– Терпимо.
Хотя, что уж там, мне даже дышать больно, а в голове, словно боксеры тяжеловесы поединок ведут.
– А если не врать?
Зло смотрю на него, вот только нянек мне не хватало. Все врачи ипохондрики*,
– Вик, тебе нужно отлежаться. Щукин подождет.
Смотрю на него с подозрением. Мне вновь начинает казаться, что этот партизан, читает мои мысли, как по учебнику.
– Я сама разберусь.
– Не сомневаюсь.
Алекс все же встает и, уцепившись в мою руку, нагибается, чтобы обуть мои постыдно грязные балетки, на такие же перепачканные ноги.
– А теперь идем мыться.
Пытаюсь трепыхнуться в его руках, но это бесполезно.
– Алекс!
Дергаюсь еще раз.
– Что ты пытаешься, кому доказать?
– Тебе ничего, - огрызаюсь я.
– То то же, мелкая. Я лично пробуду с тобой ближайший вечер и ночь, чтобы ты спала, а не разгуливала по палатам!
Ну как на такого сердиться? Поразительное свойство этого человека, при всем образе мачо, быть удивительно нежным и заботливым, к избранным людям.
– А твоя работа?
– Я отпросился у Соколова. Еще возражения есть?
– С Егором точно все в порядке?
Мне могло показаться, но в глазах мужчины мелькнуло что – то сродни чувству обиды.
– Я стал бы врать о таких вещах?!
Походка у меня и вправду еще не твердая, и самой бы мне подняться на жилой этаж, было бы крайне сложно. Алекс не торопил меня, давая вновь почувствовать почву под ногами. Все же, сложно представить, что есть на этом свете люди, способные так запросто поднять на тебя руку. За всю свою жизнь, я не сделала ничего плохого, ни разу не отказала в помощи, а за это меня могли и убить.
Оказавшись внутри своей комнаты, я ощутила себя хотя бы чуть защищеннее.
– Кто обработал твои раны?
– Оля.
Червячок ревности прогрыз душу, но я быстро его заморила. Скинув часть грязной одежды, я выхватила из комода пижаму и удалилась в душ.
– Тебе помощь нужна?
Донеслось за закрытой дверью, но я предпочла промолчать. В игры Корсакова лучше не ввязываться, все равно всех правил на берегу, он тебе не расскажет.
Голова от холода душа прояснилась, а чистая одежда и вовсе сделала меня похожей на человека.
– Ты пытаешься меня соблазнить вот в этом?
Не успела я выйти из душевой, как схлопотала едкое замечание Александра.
Оглядела себя в зеркало. Короткая серая пижама, состоящая из шорт и топа, бледная кожа, мокрые налипшие на спину черные волосы. Повреждений на голове не видно, лишь легкие синие круги под глазами.
– И в мыслях не было, - устало отбила выпад я.
– Голова как?
– Саш, правда, легче. Не беспокойся.
Находиться с ним одной в комнате привычно, и это пугает. Мужчина для меня больше чем учитель, но и не брат по крови. Да, и конечно, физически он для меня очень привлекателен. Но еще лучше то, что я могу с ним говорить обо всем, не смущаясь, с ним весело, всегда комфортно и легко.