Речи бунтовщика
Шрифт:
Но вотъ уже три мсяца, какъ она не встаетъ съ постели, и ужасающій призракъ нищеты и голода сталъ передъ семьей.
Что посовтуете вы больной, господинъ докторъ? Вы, который знаете, что единственная причина ея болзни — недостатокъ пищи и воздуха? Хорошій бифштексъ каждый день, немного движеній на свжемъ воздух, сухую, свтлую комнату? Какая насмшка! Разв она безъ вашихъ совтовъ не знаетъ, что все это ей нужно!
Если вы сумете вселить къ себ довріе и захотите поговорить съ этой семьей, она разскажетъ вамъ, что за перегородкой живетъ гладильщица, которую постоянно мучаетъ душу раздирающій кашель, что въ нижнемъ этаж вс дти лежатъ въ лихорадк, что прачка, поселившаяся въ подвал, не дотянетъ до весны и что въ сосднихъ домахъ еще того хуже.
Что посовтуете вы всмъ
Вы еще находитесь подъ впечатлніемъ этой ужасной нищеты, когда вашъ товарищъ разсказываетъ вамъ, что за нимъ только что прізжалъ выздной лакей; онъ повезъ его въ роскошный отель къ свтской барын, изнуренной безсонными ночами, отдающей жизнь туалетамъ, визитамъ, танцамъ и безконечнымъ ссорамъ съ дуракомъ мужемъ. Вашъ товарищъ предписалъ ей боле спокойную жизнь, мене возбуждающую пищу, побольше прогулокъ и комнатную гимнастику, чтобъ замнить до нкоторой степени продуктивный трудъ.
Одна умираетъ оттого, что она никогда не была сыта и не отдыхала; другая чахнетъ оттого, что всю свою жизнь она не знала, что такое трудъ...
Если вы одна изъ тхъ дряблыхъ натуръ, которыя легко мирятся со всмъ, и при вид самыхъ возмутительныхъ фактовъ ограничиваются пустыми словами и утшаются кружкой пива, тогда, конечно, вы быстро свыкнетесь съ этими контрастами и постараетесь, чего-бы это ни стоило, поскоре стать въ ряды привилегированныхъ, чтобъ не попасть, какъ нибудь, въ число угнетенныхъ. Но, если вы „человкъ”, если вы реагируете соотвтствующимъ поступкомъ на каждое ваше чувство, если животные инстинкты не убили въ васъ окончательно мыслящаго существа, тогда, выходя изъ дома нищеты и страданій, вы скажете: „Это несправедливо, это не должно итти такъ дальше! Надо предупреждать болзни, а не лчить ихъ. Немного довольства, побольше умственнаго развитія и половина болзней исчезнетъ. Бросимъ вс лкарства! Воздухъ, питаніе, мене изнурительный трудъ, вотъ съ чего надо начать. Безъ этого медицина — только обманъ и надувательство!”
Въ этотъ день вы поймете, что такое соціализмъ. Вы захотите поближе познакомиться съ нимъ, и если альтруизмъ для васъ не пустой звукъ, и вы примните къ изученію соціальныхъ вопросовъ строгій методъ натуралиста, вы попадете въ наши ряды и будете вмст съ нами работать для соціальной революціи.
Но, быть можетъ, вы скажете: „Бросимъ практику! Посвятимъ себя наук. Предадимся, подобно физику, астроному, химику, тмъ безконечнымъ радостямъ, которыя даютъ изученіе тайнъ природы и развитіе нашихъ умственныхъ способностей”. Въ такомъ случа, скажите, чмъ отличается ученый, занимающійся наукой, отъ пьяницы, который ищетъ въ жизни только непосредственнаго наслажденія и находитъ его въ вин? Конечно, источникъ радости ученаго даете боле интенсивныя и продолжительныя наслажденія, но въ этомъ вся разница! Оба они, и ученый, и пьяница, преслдуютъ одну и ту же эгоистическую цль — личное удовлетвореніе.
Но вы не желаете этого эгоистичнаго счастья. Занимаясь наукой, вы хотите приносить пользу всему человчеству; эта мысль будетъ руководить всми вашими научными изысканіями...
Красивая иллюзія! Кто изъ насъ не лелялъ ее, отдаваясь впервые изученію науки!
Но если на самомъ дл вы заботитесь о человчеств, если счастье его — цль вашихъ научныхъ работъ, то передъ вами не можетъ не предстать слдующее ужасное возраженіе: наука въ современномъ обществ является исключительно предметомъ роскоши. Недоступная большей части человчества, она исключительно служитъ для услажденія жизни небольшого числа избранныхъ.
Посмотрите, вотъ уже боле вка, какъ наука установила здравыя космогоническія начала, а каково число тхъ, которые ихъ постигли и выработали въ себ критическое, научное отношеніе къ окружающему. Едва оно достигаетъ нсколькихъ тысячъ, теряющихся среди сотенъ милліоновъ, которые затемняютъ свой разумъ предразсудками и суевріями, достойными дикарей, и служатъ игрушкой въ рукахъ духовенства.
Посмотрите, сколько сдлала наука
Я бы могъ вамъ привести еще много примровъ въ подтвержденіе моей мысли, но вы сами найдете ихъ: выйдите только изъ кабинета Фауста, уставленнаго книгами, съ запыленными окнами, не пропускающими дневного свта, и посмотрите на все то, что длается вокругъ васъ.
Въ наше время дло идетъ не о накопленіи истинъ и научныхъ открытій. Намъ слдуетъ распространить и вложить въ жизнь истины, добытыя уже наукой, сдлать ихъ всеобщимъ достояніемъ. Мы должны стремиться къ тому, чтобъ все человчество стало способнымъ ихъ воспринять, чтобъ наука стала основой жизни, вмсто того, чтобъ быть предметомъ роскоши. Этого требуетъ справедливость.
Даже больше: это въ интересахъ самой науки. Наука только тогда прогрессируетъ, когда новыя истины попадаютъ въ среду, способную ихъ воспринять. Теорія механическаго происхожденія тепла, изложенная въ прошломъ вк почти въ тхъ же выраженіяхъ, какъ у Гирна и Клаузіса, оставалась восемьдесятъ лтъ зарытой въ академическихъ мемуарахъ, потому что познанія по физик не были достаточно распространены, чтобъ создать среду, способную ее воспринять. Нужно было три поколнія, чтобъ теорія Эразма Дарвина объ измняемости видовъ была принята изъ устъ его внука и признана учеными академиками, не безъ нкотораго давленія со стороны общества. Ученый такъ же, какъ поэтъ и артистъ, является продуктомъ той среды, въ которой онъ вращается.
Если вы проникнетесь всми этими мыслями, вы поймете, что прежде всего долженъ быть произведенъ полный переворотъ во всемъ современномъ стро, при которомъ ученые изобилуютъ научными истинами, между тмъ какъ большая часть человчества обречена оставаться тмъ, чмъ она была пять, десять вковъ тому назадъ; рабами и машинами, неспособными пріобщиться къ истинамъ, добытымъ наукой. Въ тотъ день, когда вы проникнетесь этой широкой, гуманной и глубоко-научной идеей, у васъ пропадетъ желаніе заниматься чистой наукой. Вы всми силами будете стремиться найти способъ, чтобъ измнить все существующее, и если безпристрастіе, сопровождающее ваши научныя изысканія, не покинетъ васъ, вы перейдете на сторону соціализма. Вы отдлаетесь отъ разныхъ софизмовъ и станете въ наши ряды. Вы скажете: „довольно работать на услажденіе жизни тхъ, которымъ и такъ хорошо живется; посвятимъ свои знанія, способности и силы на освобожденіе угнетенныхъ!” И будьте уврены, что тогда сознаніе исполненнаго долга и гармонія между вашими чувствами и поступками пробудятъ въ васъ силы, о существованіи которыхъ вы и не подозрваете. Въ тотъ день, когда свершится переворотъ, наука, черпая безконечныя силы въ свободномъ коллективномъ труд цлой арміи работниковъ, совершитъ грандіозный полетъ, въ сравненіи съ которымъ настоящіе ея успхи покажутся ученическими упражненіями. День этотъ не далекъ, какъ бы не гнвались ваши учителя.
Тогда наслаждайтесь наукой! Это наслажденіе будетъ доступно всему человчеству!
Положимъ, вы кончаете курсъ юридическихъ наукъ и думаете заняться адвокатурой; у васъ, должно быть, есть иллюзіи относительно вашей будущей дятельности; я предполагаю, что вы честные, сердечные люди, и что вамъ не чуждъ альтруизмъ. „Можно-ли себ представить боле благородную дятельность: посвятить свою жизнь безкорыстной борьб съ несправедливостью, заставлять всегда торжествовать законъ — выразитель высшаго правосудія!” думаете вы и вступаете въ жизнь съ полной врой въ себя и въ избранную вами дятельность.