Реквием
Шрифт:
Том был сбит с толку.
– Но разве это не то, что вам нужно?
Ахмед затянулся от души и выпустил тонкую длинную струю голубого дыма. Он бросил на Тома такой взгляд, словно ему было немного жаль англичанина.
– Свитки. Вы пришли из-за них. Вы хотите знать, что я выяснил?
– Да. Я хотел спросить, как движется дело. Меня очень интересует, что там написано.
Это была ложь, по крайней мере отчасти. Тома, конечно, в какой-то степени интересовало содержание рукописей, но это был
– Итак, свитки, – кивнул Ахмед. – Да, свитки. Они оказались очень любопытными.
– Правда? В каком отношении?
Ахмед глубоко задумался.
– В том, что они необычны, – ответил он. – И с трудом поддаются переводу. Настоящая головная боль, честное слово. Так что это медленная работа. Но в один из ближайших дней я разложу вам все по полочкам. – Ахмед улыбнулся тонкими губами. Том понял, что он врет без зазрения совести. Хорошо, если он вообще заглянул в манускрипт.
– Я рад, что дело успешно продвигается, – сказал Том.
– Да, успешно, но медленно.
– Шерон говорит, что у вас первоклассные мозги.
Ахмед иронически поклонился на восточный манер:
– И еще я очень сексуален.
– Я не пытаюсь польстить вам, чтобы вы побыстрее работали над переводом. Я понимаю, что вы меня в этом подозреваете.
Это, похоже, произвело впечатление на Ахмеда.
– У вас хорошо развита интуиция. Вы думаете, как араб… Слушайте, я только сейчас это заметил.
– Что?
Ахмед вперил взгляд куда-то чуть выше плеча Тома.
– Ваша джинния. Она оставила вас.
– Правда?
– Да, оставила. Я и забыл о ней. Когда вы были здесь в прошлый раз, она сидела у вас на шее. Как вам удалось от нее избавиться?
– Понятия не имею.
Ахмед вздохнул:
– Если вы не знаете, значит, она непременно вернется.
Том пришел к Ахмеду как раз для того, чтобы поговорить о джиннах. Он надеялся, что свитки будут удобным предлогом для визита, и был приятно удивлен, когда араб сам поднял вопрос о его джиннии. Тому хотелось узнать о ней побольше, и он попросил Ахмеда описать, кого он видел.
– Вряд ли стоит описывать вашу джиннию. Ничего хорошего в этом нет, – нахмурился тот.
– Почему?
Ахмед пожал плечами:
– Потому что, когда о них говорят, это добавляет им силы. Они украшают себя словами, как перьями. Вы спите с Шерон?
– Нет. А каким образом это добавляет им силы?
– Вы заходили когда-нибудь в мечеть? Там запрещено изображать животных, пророков и даже простых смертных. Считается, что только Аллах имеет право создавать изображения. В Коране также написано, что мы не должны говорить о джиннах, духах и демонах, чтобы тем самым не разбудить их и не накликать их на свою голову. Почему вы солгали мне о Шерон?
– Не знаю,
– Итак, вы ее любовник.
– Пожалуйста, расскажите мне, что вы видели.
– Я видел, что джинния прицепилась к вам и висела у вас на шее, как труп, который никак не стряхнуть.
– А как джинны прицепляются к человеку?
– Они сидят на дереве и ждут. А когда вы проходите под деревом, они прыгают на вас.
– А где было мое дерево? В Англии или здесь?
– Не будьте дураком. Они прыгают с Древа Жизни.
– Она была молодой или старой?
– Не могу вам передать, как я желаю эту женщину. Нет, я думаю, вы лжете. Так это правда или нет? Вы с ней любовники?
– Ну…
Ахмед застонал и схватился за голову. Когда он отнял руки, по щекам его текли слезы. Затем он рассмеялся:
– Вечно кто-нибудь крадет ее у меня!
– Вы были ее любовником?
– Был бы, если бы вы ее не украли.
Том подозревал, что Ахмед издевается над ним и ломает комедию.
– Расскажите мне еще что-нибудь о моей джиннии.
– О'кей. У вас на шее висела женщина. Очень старая женщина, притворявшаяся молодой. А может, как раз наоборот. Кто их разберет? Возможно, это была арабская женщина. А может, и нет. Но она умеет говорить на многих языках: арамейском, древнееврейском, греческом, латинском. Она утверждает, что знала Иисуса Христа.
Том похолодел. К горлу подступила тошнота.
– Да, – кивнул Ахмед, вдруг помрачнев. – Я видел ее. Теперь вы видите, что Ахмед не свихнувшийся наркоман. Джинны существуют в действительности, поверьте мне.
– Мне надо было это выяснить. Простите, что сомневался в ваших словах.
Настроение Ахмеда изменилось. Если раньше он, возможно, отчасти разыгрывал Тома, то теперь вид у него был довольно кислый, взгляд затуманился.
– Не вы первый. Но не все можно объяснить с помощью этой окаянной ослиной психологии Шерон.
– Она и сама признает это. Но что еще вы можете сказать об этой женщине? Вы знаете, кто она?
– Нет, не знаю. Это вы ее знаете. Я рассказал вам все, что видел, больше ничего не могу сказать.
– Расскажите тогда о ваших джиннах.
– С какой стати? Вы приходите сюда, и вам даже нечем заплатить мне. Как большинство туристов, вы приехали в Иерусалим, чтобы увидеть и услышать все, что можно. Почему это я должен раскрывать перед холодным англичанином тайны своего сердца? Почему, черт побери?
– Потому что вы добрый человек и, когда видите, что кто-то страдает, стараетесь помочь ему.
– Да, это правда. Я вижу, что вы страдаете. Но почему я должен протягивать вам руку? Разве вы протягиваете мне свою?