Религиозный смысл болезней
Шрифт:
А любишь ты, или нет – это совсем неважно. Из-за этого не вешаются и тем более не убивают других. Но при этом каждый для себя лично осознаёт, как важно и хорошо любить и быть любимым. Как важно не быть в конфликте с самим собой. Как это естественно – радоваться не только своим радостям, но и счастью других. Но кто радуется и грустит, любит и ненавидит: неужели не тот же самый человек, который болеет или нет? Что, казалось бы, естественней, чем признать, что душа связана с телом, и они не могут не влиять друг на друга?
Странная у нас «нравственность»…
Для христианства, конечно же, это самая обычная и логичная вещь: «душа… принимает участие во всем, что касается тела» (48). В Библии все заповеди, касающиеся человеческого общежития, можно рассматривать аллегорически,
Алчность, маммонизм в Библии прямо саналогизированы с тяжкой болезнью (52). Забота о прибытках, то есть не простой интерес, а беспокойство, связанное с отсутствием равновесия, уже есть нравственное поражение. Ещё одно: и тело, и душа относятся к человеку, они не противопоставлены друг другу, поэтому нет ничего странного или натянутого в том, что Библия часто сравнивает «процессы» в обеих «сферах». Ошибочно и даже аморально приоритетное выделение какой-либо одной стороны человеческого естества, что часто имеет место у сектантов или фанатичных аскетов – с одной стороны, у гедонистов и маммонистов – с другой.
Так, скажем, теоретически это правильно, и мы всё это слышали тысячу раз. Но в жизни– то всё не так: «Разбойничают юноши самого превосходного здоровья, а кто не мог оскорбить кого-либо и словом, тот подвергается разного рода жестоким болезням; ранняя смерть уносит полезных для человечества детей, а кому, казалось бы, не следовало и родиться, тот живет сверх меры долго» (53).
Стонам и плачам этим тоже не одно тысячелетие, и для Библии они не редкость (см., например, книги Иова и Екклесиаста). О том, почему и зачем люди болеют или не болеют по одним и тем же, казалось бы, причинам разговор будет ниже, здесь только ещё раз скажем об основополагающей норме христианства: существует несомненная связь телесных и нравственных болезней. Что же касается тех «разбойных юношей самого превосходного здоровья», то кратко скажем, что для них было бы лучше, если бы они заболели. Да, в их естестве тоже заложен тот предел сопротивляемости, о котором говорилось выше, но не болеют они телесно потому, что Бог наказал их хорошим здоровьем. Он может добавить сил и сверх того, что заложено было от рождения, но вот не всегда этому следует радоваться.
Достаточно исчерпывающе и даже изящно ответил на эти «вопли о мировой несправедливости» ещё в 4 веке святой Иоанн Златоуст: «Если какой-нибудь праведник сделает нечто злое и заболеет, подвергнется наказанию, то не смущайся, а скажи: этот праведник сделал когда-нибудь небольшое зло и получает должное здесь, чтобы не быть наказанным там. Равным образом, если увидишь, что грешник похищает, обманывает, делает тысячи зол и, несмотря на то, благоденствует, точно также не смущайся, а скажи: этот грешник, делающий тысячи зол, когда-нибудь сделал нечто доброе и получает за это блага здесь, чтобы не требовать награды там» (54). О там надо всегда помнить, пытаясь оценивать «благополучие» одних и «бедствия» других.
Кстати, «здоровье» богатых часто обеспечивается суммами, которые они тратят на его поддержание. Возможность платить большие деньги за медобслуживание – это элементарное перераспределение доходов, фармацевтика и медицина – это тоже мощный бизнес. А потом возможность с помощью денег поддерживать своё здоровье (как будто оно хромает, неустойчиво и ненадежно) ещё не есть здоровье. Да и болеют люди при деньгах, при славе, при власти, вероятно, не настолько меньше простых грешных. Сам по себе факт обращения к врачам согласно
Для состоявшейся, сотворённой (а не творимой и поныне) Вселенной любые болезни, как и все события, случайны. Нет ни почему, ни зачем. Порезал палец – нож сорвался, температура – ноги промочил или «вирус подцепил», сердце прихватило – перенервничал. Но как это всё может быть, зачем? О «зачем» лучше и не спрашивать. Но и с «почему» тоже всё как-то странно выходит. Вообще с абсолютным предопределением всё как-то «странно». Эта полная бессмысленность жизни сама по себе представляется абсурдной.
Но если смысл есть вообще, то, видимо, и болезни, и боль небессмысленны тоже? То есть они не только из-за чего-то, но и для чего-то? «Если» Бог управляет миром, то иначе и быть не может. Господь есть Бог сил (56), и потеря сил как физических, так и душевных – это болезнь, имеющая своими причинами повреждения в нравственности.
Однако болеют и животные, и растения. В чём тут-то смысл? Почему природа болезней для человека должна отличаться от болезней всего остального мира? Потому же, почему человеку даны разум и нравственное чувство. Да, лекарства логично испытывать на животных, потому что есть общие закономерности в функционировании органов разных живых существ. Но, вот, человек – это не «двуногое животное», поэтому в лечении любой болезни человека – от насморка до чумы и СПИДа – должен, кроме специалиста, участвовать и психолог. А ещё лучше – профессиональный священник. Но лучше всего, если сам человек научится понимать, что причина его недуга не только в физиологии и вирусах. Прежде исповеди у священника нужна исповедь перед самим собой. Иисус не прописывал лекарств тем людям, которых исцелял, – но вспомним, что излечение находится внутри самого больного, не всех даже и Христос вылечивал, дивясь глубине неверия таких.
Почему человек простужается, сидя дома, хотя в другое время «выходит сухим из воды» в мороз, дождь, ветер? Почему печень, желудок, лимфатическая система работают то нормально, то не так, как надо? Не одной ли природы беспечность человека, вышедшего в слякоть без плаща и кепки, с рассеянностью и некритичностью в мышлении?
Что первично и что вторично: изъян в мышлении или дефектность в управлении организмом или изменения возникают синхронно, почти одновременно? Думается, что «первенство» следует отдать мышлению, разуму. Так, во всяком случае, считает Библия. Почему возникает рецидив давно залеченной болезни? Почему вдруг почка, несколько лет не дающая повода о ней помнить, требует к себе постоянного внимания, чтобы потом опять замереть на неопределенное время? Именно, что на неопределенное. Не прослеживается никакой цикличности в приступах боли или заболеваниях верхних дыхательных – что-то другое, нежели только внешние воздействия, влияет на сопротивляемость организма. Нежелание жить, возможно? Не права ли тогда реклама, которая говорит о «некогда болеть» в том отношении, что энергичному, целеустремленному человеку не нужно болеть? Это может быть и верно, если подразумевается, что речь идёт о гармоничном и нравственно сбалансированном человеке. Но на самом деле эта реклама не права в принципе, так в основе этого лозунга положен принцип «успех любой ценой».
Боль животного и человека – это не одно и то же даже физиологически. Для человека в боли и болезни едва ли не главный вопрос: «за что?». Это не только информация о сбое управления. Боль – это ещё и вопрос со скрытым ответом. Если отнестись к боли серьёзно, она способна навести мышление на целый ряд аллегорических преобразований. Надо только сразу убрать мысли о несправедливости, случайности, неосторожности. Вся система управления человека связана с разумом и духом. Боль болит ещё и потому, что ты разрешаешь ей болеть. Оптимальным, по-видимому, можно было бы считать такое к ней отношение, когда её сила только показывает наличие сбоя, повреждения и работу организма по нормализации положения. То есть осознаваемая, принимаемая сила боли не должна превышать некоторого индивидуального порогового уровня, за которым уже невозможна адекватная работа сознания и психики.