Религиозный смысл болезней
Шрифт:
Все описанное выше нисколько не есть претензия на знание законов воздаяния и на конкретные особенности их применения. Единственная цель была – показать, что ничего случайного в твоих бедах быть не может, и винить надо только себя. Вспомним 50-ый, покаянный псалом Давида, молитву, «когда приходил к нему пророк Нафан, после того, как Давид вошел к Вирсавии» (104): его ребенок еще жив, но в псалме о нем – ни слова. Великий пророк знает, что явилось причиной смертельной болезни его маленького сына, и именно поэтому он молит Бога простить его, а не просит выздоровления ребенка. Он не просит за ребенка, потому что знает – не на ребенке грех, но через своего отца он получил свою болезнь. И ведь просит Давид тогда, когда знает, что лично он – уже прощен, что снят с него его грех (105). Вспомним участников описанной выше ситуации: кто из них взял свою вину на себя – не надо брать и лишнего? В лучшем случае будет сказано: я виноват(а), но… – и все, после «но» вина уже как
Нередко бывает так, что ребёнок не чувствует любви родителей (хотя они могут считать, что ребёнка своего очень любят). От этого заболеть на самом деле достаточно просто. Дети могут болеть для того, чтобы быть замеченными. Если не они сами, то Бог таким образом учит родителей. Для ребёнка любовь к нему его близких является очень мощным щитом, потому что он ещё только начинает жить, он слишком неосторожен и отчаянно беспечен. Любая зараза для него является не только просто объективно опасной, но ещё и притягательной. Но самое главное при этом – это ощущение, что ты своим родителям не нужен. Не случайны очень распространённые среди детей обиды: вот, я умру, пусть они поплачут. Болезнь может быть в таком случае облегчённым вариантом исполнения таких желаний.
Для ребёнка связь его болезней и чужого негатива довольно прямая, потому что ребёнок чист, ему просто необходимо заболеть при переходе через некоторое пороговое напряжение. Взрослый человек рад был бы и заболеть иной раз, чтобы вспомнить самому и напомнить другим о том, что его любят, но не может, так как собственные грехи мешают. Не заслужил ты, чтобы тебя баловали.
Родители во время болезни ребёнка на долгое время забывают обо всех других делах, и страдают порой гораздо больше своего ребёнка. Болезни детей – это всегда укор их родителям. Такие страдания на самом деле есть не что иное, как муки совести (108). Значит, есть за что – хотя вряд ли многим это приходит в голову. Пусть даже так, пусть взрослый человек не жалеет своего добра, пусть страдает, отрицая разумом свою вину (теоретически речь в общем даже и не идёт о вине именно перед ребёнком, хотя, конечно, дефицит любви по отношению к нему всё-таки является основным фактором) – очищение всё равно имеет место. Чаще всего временное, но определённо, что небессмысленное, и не без будущих последствий. Из века известно, насколько болезнь ребёнка заставляет страдать его мать. Пока ребёнок ещё младенец, между ним и матерью существует очень мощное взаимное поле взаимодействия. Нередки случаи, когда материнская любовь буквально возвращала ребёнка «со дна моря» (109).
Заболевший ребёнок – и не только – «касается всей семьи» (110). Болезнь или травма близкого человека таким образом может служить средством улучшения отношений не только между больным и здоровым, но и между здоровыми, например, между родителями заболевшего ребёнка.
Учителя церкви в какой-то степени идеалисты. Например, архимандрит Иоанн (Крестьянкин) писал, что «материнская молитва для детей – на всю жизнь помощь» (111). Образ Богоматери всегда стоит у священников перед глазами, и хотят они того, или нет, они иной раз преувеличивают меру родительской любви. К тому же монашество не знает семейных отношений изнутри – детский опыт здесь не в счёт. Понятно, что отец Иоанн пишет о том, как должно быть. Для него нет вопроса в том, что нелюбимые и малолюбимые дети в семье – это ненормально. Однако в реальной жизни всё не так однозначно. Семья может быть благополучной, ребёнок сыт-одет-обучен, но очень нередки ситуации, когда мать, право же, уж лучше бы не молилась за своё чадо, потому что «молиться» она будет на самом деле – за себя. Желая, чтобы её ребёнок был здоров, хорошо устроился в жизни, имел хорошую семью и т.д., она будет желать того, чтобы ребёнок вырос и жил по её лекалам. Самого ребёнка в этих молитвах видно не будет, а будет – его модель. Если ребёнок, взрослея, будет отклоняться от желаемого, то «сам же и будет виноват». Дефицит родительской любви, по-видимому, намного более частое явление, чем это видится в теории. Очень многие преступления родом из детства, как и очень многие аморальные «нормы» сегодняшнего времени.
в. «Болезнь для» как помощь другому человеку (людям) в самореализации
Отличие данного параграфа от предыдущего в меньшей трагичной составляющей. А также в том, что в данном случае фактор «наказания» как бы уходит на второй план, а на первый выходит обязанность милосердия. Этот внешний фактор болезни тоже представляет собой помощь другому человеку или людям. Человек создан отдавать, милосердие (что есть ничто иное, как дарение добра и любви) в таком случае есть необходимый элемент жизни человека, и потому
Больные, как и нищие, всегда будут на земле. И те, и другие всегда будут нуждаться в помощи извне. Однако, если нищий – теоретически, во всяком случае – ещё как-то сам может начать выбираться из своего тяжёлого положения, то больной просто физически часто не в состоянии что-то делать; даже для того, чтобы лечиться, ему нужна помощь – и не только врача. И как бы мы не понимали «заслуженность» болезни человека, во-первых, мы понимаем, что сами ходим под тем же дамокловым мечом, а во-вторых, хотя и есть воля Божия, чтобы этот человек заболел, на то нет воли Божией, чтобы мы не жалели и не помогали больному (114). Причём эта помощь нужна как заболевшему, так и тому, кто помогает ему (115).
Невинно пострадавшие и пострадавшие напрасно – это не одно и то же. Это выглядит несколько натуралистично, но любой пострадавший пострадал не зря. Любой пострадавший выполняет очень серьезную социальную функцию. По тому, как человек переносит свалившееся на него несчастье (болезни тоже можно отнести к роду несчастья, хоть и не всегда), он служит примером (или антипримером) для других людей. Будучи окруженным другими людьми – от родных до вовсе незнакомых и даже недругов, – пострадавший является объектом приложения людского милосердия. В первом случае он в любом случае является учителем жизни (116), и поговорка «лучше учиться на чужих ошибках» как нельзя кстати поясняет мысль. Во втором случае значение жизни пострадавшего человека (человек при этом выступает как объект приложения чьих-то благих усилий) вообще трудно переоценить. Помощь пострадавшим позволяет другим выполнять их природное предназначение, высвобождая часть их природной энергии. Людям по естеству своему нужно кому-то помогать, и лучше, если этот поток энергии направляется именно на человека, хотя бы из-за принадлежности к одному роду. Помощь нуждающимся, кроме того, позволяет сейчас перенаправить денежные и финансовые потоки – люди сами создали общество перепроизводства, – которые, не будь такой возможности, текли бы в русле человеческих пороков и страстей.
Библия пишет, что больные, нищие, увечные будут всегда. Не так устроен мир, чтобы специально кому-то назначалась роль только объекта. Нет, именно из-за уважения Богом человеческой свободы мы окружены не только здоровыми и преуспевающими. Именно из-за того, что человеку позволено совершать не только ошибки, но и самые мерзкие преступления, всегда будут люди, требующие людского милосердия. Не случайно и книги Ветхого завета, и книги Нового завета так много внимания уделяют помощи нищим, больным, вообще помощи любым нуждающимся. Это одно из тех немногочисленных исключений, когда Бог через Своего Сына, пророков и апостолов говорит людям, как надо.
Неоказание помощи никак в заповедях не регламентируется, десятисловие почти всё построено на отрицании – как не надо. Оказание помощи и милосердия – от простого исполнения просьбы «дай прикурить» до самопожертвования – есть одна из сторон практического выполнения заповеди «люби ближнего». Помогающему это не менее нужно, чем тому, кто нуждается в помощи. Все мирные объединения, гласные и негласные, есть вместе с тем и общества взаимопомощи. Все курильщики мира наносят огромный ущерб и человеческому здоровью, и экологии, но вместе с тем выполняют очень важную социальную функцию – они помогают друг другу жить.
В ряде своих работ во вступлении Иоанн Златоуст пишет о своей болезни, при этом говорит, что облегчение получил в том числе и за счёт любви к нему других людей. Люди радовались от его выздоровления, но и сам святой пишет, что «ваше собрание… для меня и причина выздоровления и источник радости» (117). Желание помогать другим людям, как и сознание того, что они ждут твоей помощи, есть мощный стимул против телесной немощи. Это облегчение от болезни и возвращение к работе было нужно не столько самому Иоанну Златоусту, сколько его соратникам и пастве. Его болезнь пробуждала в людях самые добрые чувства. Любовь святого к своим согражданам возвращалась к нему приумноженной во время его скорбей и болезней. И повторимся: им его болезнь была нужнее, чем ему. Им надо было «вспомнить» о своей природной любви. Такие страдания людей от искренней любви есть безусловное благо, есть наглядный урок человечности.