Ремесленный квартал
Шрифт:
Потом снова пришло время боёв. А в ложе знати прекрасной незнакомки не было, и немилосердно жарило солнце. К тому же Аландриэль не пережил третьего поединка — ему не повезло пересечься с монстром, которого за глаза так и прозвали — Убийца, на счету которого, учитывая эльфа, уже было три трупа. Разбрызганные мозги сородича, его тело, втоптанное в землю — победитель ещё и попрыгал вволю на мёртвом сопернике, подействовали на Каэлена крайне удручающе. Поговаривали, что барон Аркнора послал дружинника к Убийце с сообщением о нежелательности такого поведения и лишних смертей. Точно неизвестно, что ответил тот, но седовласый ветеран, вернувшийся к сеньору, был бледен и хватался за рукоять меча. Но
Каэлен вернулся в гостиницу сильно не в духе. Конечно, никто по его внешнему виду не сказал бы это, особенно ночная служанка, что словно поджидала его своим милым щебетанием и которой он состроил обаятельную улыбку и пообещал… А обещания, как говорится — самая легкодоступная и простая монета.
В комнате его ожидал сюрприз — разлёгшийся поперёк их широкой, но единственной кровати (что поделать: ярмарка внесла свои коррективы в наличие свободных номеров в единственной гостинице) Ройчи. Он сразу же проснулся, но вставать не торопился. Внешний вид его, усталость, сквозившая в движениях, будто он изрядно потрудился физически, небрежно надетая одежда, самодовольная, невольно расплывающаяся улыбкой рожа кота, нырнувшего в кувшин со сметаной, а также тонкий аромат духов, шедший от него, красноречиво говорили о том, что у него, в отличие от эльфа, день удался.
— Лучше б я тоже провёл время с женщиной! — вместо «здравствуй» в сердцах и излишне эмоционально как для высокорождённого воскликнул Каэлен.
— А что так? — вяло и довольно равнодушно поинтересовался человек, блаженно закрывая глаза и жмурясь так, что эльф почувствовал (едва ли не в первый раз в жизни) укол зависти. — Как там твой знакомец?
— Разбрызгал мозги. Не собрать.
Ройчи тут же сел на кровати и очень серьёзно сказал:
— Сочувствую.
Он ни капли не лицемерил, и раздражение эльфа улетучилось. Каэлен устало плюхнулся на кровать рядом.
— Не напрягайся, — человек ободряюще положил на плечо эльфа руку, и хоть высокорождённые были ещё теми недотрогами в прямом смысле слова, Каэлен, тем не менее, почувствовал тепло, исходящее от товарища и ощутил признательность. — Ты ведь знаешь, что так бывает.
Ройчи был в курсе, что его напарник, когда-то сосватанный неким Хранителем Леса при всей своей любви к путешествиям и жилке авантюриста (вообще, очень редкой комбинации у эльфов), не очень жалует кровопролитие. Смерть в больших количествах, агрессия, концентрированная озлобленность действовали на него угнетающе и могли вызвать настоящую депрессию, лечилась которая быстро лишь под сенью мэллорна. Со временем, пошатавшись с ним, эльф уже не был столь впечатлителен, огрубел и вывести его из себя было уже не так просто, но всё равно…
— А вообще как, интересно? Кто лидирует? Высокорождённые ещё есть? Или любопытные участники?
Чувствовалось, что эта информация интересует человека гораздо меньше, нежели обсасывание ярких картинок недавнего прошлого, и Каэлен неодобрительно покосился на него. И наткнулся на внимательный, требующий ответа взгляд. Как бы то ни было, его товарищ смог вырваться из плена грёз ради него. Почему бы тогда ему не попытаться и… не сделать вид, что всё нормально. И он начал рассказывать перипетии состязательного марафона.
В какой-то момент даже увлёкся, пытаясь описать технику
Эльф услышал смешок человека и обернулся, пытаясь понять, что же его вызвало. Между тем Ройчи задал неожиданный вопрос:
— А орк случайно не участвует в состязаниях?
— Участвует, — пришла пора удивляться эльфу.
— Здоровый такой… впрочем, они все здоровые… у него шрам на левом виске, доходящий до скулы.
Каэлен задумался, вспоминая — при всей остроте зрения, такие мелочи, как шрамы, выпали из сферы его внимания. Тем не менее, он что-то такое припоминал, и теперь озадаченно взирал на товарища, но тот лишь помотал головой: мол, ничего интересного, снова упал на спину и спустя мгновение спросил:
— А кто ещё остался? — вопрос прозвучал так, словно он не сомневался, что орк прошёл дальше.
Эльф какое-то время рассматривал словно бы уснувшего товарища, недовольный его загадочной осведомлённостью, а точнее её результатами. Ну, не хочет говорить — не надо — высокорождённые умеют обуздывать своё любопытство. Вздохнул и ответил:
— Кроме двух гномов и орка вышли восточник, один рыцарь, боец баронской дружины, воевода — сосед и… Убийца.
— Кто?
— Тот, кто убивает соперников… Он и Аладриэля прикончил…
— М-да, в округе хватает диких племён, — равнодушно протянул Ройчи.
Вскоре наёмник, ничего не говоря, снова смылся, перед этим тщательно поплёскавшись над исходящим паром тазом. А Каэлен за неимением лучшего — не было никакого желания искать иной вариант — пригласил составить ему компанию уже знакомую служанку, которая будто специально ждала за дверью. И уже лёжа в постели, слегка утомлённый непосредственностью и щебетанием своей ночной подруги, прислушиваясь к её тихому сопению рядышком, он вспомнил рыжую незнакомку и понял, что так и не смог толком расслабиться. Не удовлетворён и не доволен собой. А потом ещё говорят, что эльфы — холодные существа, не подвержены настроениям и не испытывают чувства (кроме, естественно, чувства собственной исключительности). А может у него это следствие тесного общения с человеком и продолжительного пребывания вне благотворной атмосферы священных Лесов?
Он проснулся от луча солнца, настойчиво — будто собачонка — лезущего в лицо. Щебетанье птиц за окном немного развеяло последствия беспокойной ночи — он помнил, что долго не мог уснуть, перед глазами возникала картина поверженного Аладриэля, но в конце концов сон таки сморил его… Милой служаночки рядом, естественно, не было. Ройчи тоже. И Каэлен задумался: что делать? Его б воля, он сегодня же съехал с гостиницы и двинулся дальше, но сомневался, что товарищ согласится с такой поспешностью — небось, никак не может оторваться от молочной груди какой-нибудь купчихи. И эльф, если честно, не имеет права ломать удовольствие напарнику… Может попробовать взять коня и съездить в гости в Священный Лес? Но подобное действие не терпит торопливости… В конце концов он поймал себя на мысли, что при всей якобы безрадостности и тягостности зрелища, которому он был свидетелем два дня подряд, ему любопытно, чем закончатся поединки, и кто получит приз. И найдётся ли укорот на чудовище людского племени, забредшее на эту ярмарку.