Рерайтер
Шрифт:
— Ты осторожней с ленинградцами, — тут же предупредил меня Леонид Николаевич, — нельзя с ними секретами делиться.
— Так, а почему тогда их сюда допустили. — Делано удивляюсь я.
— Это уже политика министерства, — вроде как улыбается ректор, но глаза его в этот момент остаются холодными.
Какие такие секреты могут быть, когда один взгляд на плакаты и все становится понятно? Ой, что-то не в порядке в нашей электронной промышленности. Однако время «приятных» неожиданностей еще не кончилось:
— Андрей Климов? — Возле меня остановился товарищ,
— Да, — отзываюсь я, — простите, но мы незнакомы.
— Казачонок Николай Петрович, — протягивает тот руку, и когда я уже ухватился за нее, продолжил, — я представляю Физтех.
Вот черт, мне сразу захотелось вырвать руку и вытереть ее о штанину. Но пришлось проявить вежливость и пробурчать: — Очень приятно.
— Должен сказать, что ваша работа меня впечатлила, вот так, не имея никакой теоретической базы за плечами нащупать технологию по созданию высокочастотного феррита, дорогого стоит. Да и то, что именно вы довели задумки своего руководителя до практической реализации, тоже характеризует вас с лучшей стороны.
И? К чему бы такие дифирамбы, причем от физтеховца? Никак переманить решили? Мол, похвалим мальчика, он и растает от похвал, а потом рванет «задрав штаны бежать за ком…» то есть в Долгопрудный. Насколько я помню, физтех иногда грешит тем, что переманивает перспективных студентов из других вузов, но там они идут с понижением на один курс, да и слышал я, что их потом в черном теле держат.
Но политес, чёрт бы его побрал, поэтому на лице смущение и натянутая улыбочка в самый раз.
— А ведь тут у вас нет будущего, — продолжает меж тем Казаченок, — теория всему голова. Только получив теоретические знания можно чего-то достичь.
— Да, да, — киваю я, соглашаюсь. — " практика без теории слепа"
— Вот видите, — радуется он, что сумел меня убедить.
— А «теория без практики мертва», — продолжаю я.
— И это тоже верно, — соглашается он, — но только в том случае, если эта теория не находит практического выхода.
— То есть теория Эйнштейна мертва, — делаю я очевидный вывод, — ведь она не находит практического применения.
— Ту я могу с вами поспорить, — сел на свой конек Николай Петрович, — как раз теория Эйнштейна сильно продвинула практику.
Мне так и хотелось сказать этому товарищу: — Хватит трепаться, говори чего надо? И отваливай.
Но нельзя, надо как-то этот разговор закончить так, чтобы товарищ остался довольным. И тут вижу, как ко мне снова решительно направляется Преснухин, слава КПСС то есть всевышнему, видимо до него дошло, что кто-то пытается увести перспективного студента.
Товарищ сразу сделал вид, что он здесь не при делах, и отвалил.
— Что ему от тебя надо было? — Нахохлился Леонид Николаевич.
В Физтех предлагал перейти, — отвечаю ему, — перспективное направление предлагал, повышенную стипендию.
— А он сказал, что придется начинать учёбу сначала? — Принял мои разглагольствования за чистую монету ректор.
— Нет, — изо всех сил изображаю грустный вид, — об этом
— Вот, это надо учитывать в первую очередь, — менторским тоном проговорил Преснухин, — а повышенная стипендия у тебя будет. Заслужил.
Ну хоть какая-то польза от долгопрудненских, радуюсь я, хотя мне эти пятнадцать рублей погоды не сделают.
"Закончен бал, погасли свечи,
Дворецкий подал экипаж.
Манто и шарф легли на плечи,
Исчезли шарм и эпатаж"
Манто, конечно, здесь отсутствует, ибо женский пол не наблюдается, а вот шарфов и экипажей хватает, очень непростые товарищи нас посетили. И пусть его, главное все прошло на ура, и можно заняться другим делом. И да, насчет эпатажа, вот уж не думал, что здесь этого будет в достатке. Как эти товарищи от науки друг друга покусывали, любо-дорого смотреть, вроде бы всё в шутку, но как правильно говорится, в каждой шутке есть доля шутки. Казалось еще немного и вцепятся друг другу в глотку, но нет держат политес.
Кстати насчет дела, тут возникла одна серьезная проблемка, Комаров у нас идет по другой тематике, перспективными разработками в области производства полевых транзисторов у нас занимается Троцкий Валерий Ефимович. Вот дал же Бог фамилию человеку, и как его родственников в те страшные времена обошли вниманием, не иначе божий промысел, в то время дураков хватало. А этот товарищ очень жесткий, во-первых, у него в рабочей группе железная дисциплина, а во-вторых, студентов он не берет, считает, что оборудование, которое у него в лаборатории находится не выдержит несерьёзного к нему отношения. И как мне быть в этом случае?
* * *
Накануне, зам по науке Сычёв и руководитель работ Троцкий.
— А я говорю вам, Валерий Ефимович, мы не можем отказаться от Марьиной. Она кандидат наук, ее работы выполнены на высоком научном уровне, Нина Григорьевна направлена к нам по рекомендации академика Фролова.
— Нина Григорьевна женщина, и этим все сказано, — надулся Троцкий, — полевые транзисторы не её тематика. Занималась она диодами, вот и занималась бы дальше, зачем она лезет не в свое…
— Ну, вы такими словами поосторожней бы разбрасывались, — резко оборвал рассуждения оппонента Сычёв, — а то от них мужским шовинизмом несет.
— Мужской шовинизм? Это что еще такое? — Напрягся руководитель работ.
— Это вот как раз то и есть, что вы мне сейчас пытались втолковать. Мол, она не может заниматься наукой, потому, что женщина. Если кто-нибудь это услышит за стенами этого кабинета, может очень нехорошо получиться.
— Хорошо, пусть занимается наукой, — Троцкий сделал вид, что сдался, — но ни одного сотрудника она от меня не получит, они все задействованы в работах. Если ей так надо, пусть обращается за помощью к студентам.