Рерайтер

Каталкин Василий

— Мы и сами можем это сделать, а то еще когда наладчиков нам пришлют. — Заявляю я, стараясь сделать пренебрежительный тон, мол, мы эти печи каждый день на завтрак едим.

— Сами? — Хмыкает Валерий Ефимович. — И каким образом, если вся документация на немецком языке?

— Вот уж не проблема, — продолжаю я играть роль опытного специалиста, — перед вами лучший в мире специалист по немецкому языку. Только сначала надо обвязку сделать, со сварочным аппаратом договоритесь?

Тут надо понять, почему Троцкий сомневается в возможности справиться собственными

силами, дело в том, что лабораторные печи, это совсем не то, что люди видят на заводах, это достаточно сложный комплекс устройств. Тут и сама печь, которая может нагреваться до двух тысяч градусов, и несколько термопар, призванных следить за температурой с точностью до градуса в различных частях печи, и система управления печью с механическим программатором, с помощью которого можно строго выдерживать график нагрева и охлаждения зоны. А еще там присутствует оборудование управления средой, с его помощью можно осуществлять продувку зоны различными газами, в том числе и агрессивными, что очень важно для нас.

— Хорошо, — наконец согласился он, — только если не получится, задержка за ваш счёт… — но увидев мою хитрую улыбку, и поняв, что сказал глупость, только махнул рукой.

Еще бы не глупость, теперь у нас единый план работ и «за ваш счёт» тут не прокатит.

* * *

Марьина появилась в лаборатории, когда мы уже видели свет в конце тоннеля казалось бы в бесконечной череде проблем сопутствующих отладке дополнительного оборудования, так как оно уже относилось к отечественному производству. И по ее виду можно было понять, что договориться насчет кремниевых пластин первой категории ей не удалось.

— Как в стену тычешься, — жаловалась она, — вроде бы и не отказывают, а как до дела доходит, сразу стоп и ни шагу дальше.

— Еще бы, — хмыкнул я, — у них кремниевые пластины чуть ли не в министерстве распределяют. А мы кто для них? Так заштатный институт.

— Так уж и заштатный? — Хмыкнула она.

— А какой еще, значимых работ немного, надежда на прорывные технологии маленькая. Зачем им на нас тратить ресурсы? Тут или авторитетом надо брать, что в наших реалиях сомнительно, либо личным обаянием…

Я замер и внимательно поглядел на Нину Григорьевну.

— Что? — Не поняла она моего взгляда.

— Да вот вдруг подумалось, что вам нужно имидж сменить.

— Имидж? — Напряглась она. — Это перекраситься что ли.

— Не только, — пытаюсь быстро сообразить, как бы не нарваться на жесткий ответ на свои не совсем корректные советы, — в имидж включается все, это и прическа, и косметика, и одежда. Но главное это умение общаться.

— То есть, ты хочешь сказать, что я не умею общаться?

— Уметь вести дискуссии, это не совсем общение, — продолжаю я идти по тонкому льду, — хоть люди в этом не любят признаваться, но простое общение с приятным человеком очень важно для них.

Марьина задумалась, потом тяжело вздохнула, осознав, что я в чем-то прав:

— Хорошо, и как сменить этот имидж?

—

Это сделать не просто, придётся пожертвовать не только своим свободным временем, но и деньгами.

— Деньги это не проблема, — отмахнулась Нина Григорьевна и тут же спохватилась, — если там, конечно, счет не идет на тысячи.

— Тут не могу точно сказать, но что дешево не будет это точно. Ну как, вы готовы?

— Подожди, а что, вот так сразу?

— А чего время терять?

Верочка меня не подвела, она дала телефон своей знакомой, которая работала в кооперативной женской парикмахерской, в моем времени это заведение называлось салон красоты и уже на следующий день мы встретились с мастером или правильно будет сказать мастерицей? Она внимательно выслушала мои пожелания и хмыкнула:

— Интересная задача, но посмотрим, что скажет сама клиентка.

— Вот на это бы я бы не сильно обращал внимание, ради её же пользы. — И подкрепил свои пожелания сотенной купюрой.

Спустя три дня.

— На эту "чистую зону уже третий рулон полиэтилена извёл, — рычал на меня Троцкий, — да еще промышленные фильтры тебе подавай.

— А ещё, — продолжил я, — нужно заказать специальную одежду из болоньевой ткани. Вот полюбуйтесь, к чему приводит пыль в лаборатории.

Я подвигаю к нему микроскоп, с образцами, которые оказались испорчены пылью.

— И что? — Продолжал он упорствовать. — Эту пыль можно было удалить промывкой непосредственно перед операцией.

— Поверьте, все тщательно промывалось перед операцией, но полностью избавиться от пыли у нас нет никакой возможности. Можно только снизить количество пылинок в объёме. Поэтому и нужны все эти меры…

Эй, ты куда? Замечаю, что взгляд Валерия Ефимовича вдруг стал стеклянным и был направлен на что-то находящееся позади меня.

— Э… Здрасти, — вдруг произносит он и снова впадает в ступор.

Оглядываюсь и вижу Марьину в обновленном образе. А что, очень даже неплохо, прическа, макияж, правильно подобранная одежда, это должно производить впечатление. Но все это быстро пролетело в голове.

— Здравствуйте, Нина Григорьевна, — и снова поворачиваюсь к Троцкому, — так что? Мы договорились?

— А? — Он с трудом выпал из ступора. — Да, договорились. — И снова перевел взгляд мне за спину.

— Вот видите, Нина Григорьевна, какое воздействие оказывает на мужчин ваша красота? — Заявил я Марьиной, когда Валерий Ефимович покинул нас, постоянно оглядываясь, не в силах перебороть себя.

— Странно, — задумалась она, — сегодня постоянно вижу такую реакцию знающих меня, и это мне не нравится.

— Такая реакция и должна быть первое время, — пожимаю плечами, — они ведь видели вас в одном образе, а сейчас вы в другом, и это вводит их в замешательство. Пройдет немного времени, и они привыкнут. И да, теперь вам можно смело вновь ехать в командировку, отказов не будет.

— Думаешь?

— А то.

Глава 7

Мы ж не Хранция какая