Рерайтер
Шрифт:
С утра сидит на озере
Любитель-рыболов,
Сидит, мурлычет песенку,
А песенка без слов
Все хорошо, вот только карась в ухЕ это зло, косточки мелкие, да еще не только раздвоенные, но и разтроенные, вытаскивать их из рыбы сущее мучение, благо я никуда не спешил. Жаль, сковородки с растительным маслом не было, а то бы нашинковал спинку карасю и на сковородку, а там все эти косточки сами собой сгорели
На следующий день успел и выкупаться и позагорать, благо первая половина сентября нынче оказалась теплой и сухой. Возвращался назад с хорошим настроением, а вот там настроение резко испортилось. Оказывается, пока я ночевал у озера, в деревне произошло побоище, местные, приняв на грудь «озверин», в качестве которого здесь выступал самогон, решили разобраться со студентами, мол, нечего им здесь делать. Дальше понятно, они притащились к тому дому, в котором студенты уже видели сладкие сны, вломились в него и попытались убедить городских съехать отсюда немедленно. Надо сказать, что наши парни тоже оказались не лыком шиты и дали достойный отпор, хоть и понесли значимые потери в первый момент вспыхнувшей драки, они все-таки сумели выбить деревенских из дома, а дальше вооружившись всем что попало в руки заняли оборону за дверью. Несколько попыток местных прорваться внутрь оказались безрезультатны, студенты забыли о всякой жалости и били нападавших со всей силы. Потеряв активных бойцов местные были вынуждены бесславно покинуть место боя.
— Да уж, — посмотрел я на пострадавших парней, — вам срочно в больницу надо.
— Витька уже ходил к председателю по этой теме, — выговорился Алексей, наш спортсмен, — так тот сказал, что сами виноваты и сразу куда-то сбежал.
— Понятно, — кивнул я и, бросив вещи, пошел в правление.
— Что надо? — Неприветливо встретили меня там.
— Позвонить в больницу надо, — с тем же видом отвечаю я, — двое в тяжёлом состоянии, один уже сознание терял.
— Ну уж и в «тяжёлом», — сразу повысила голос одна из женщин, — моему Стёпке глаз повредили, того и смотри вытечет.
— Не знаю как там ваш Стёпка, а у нас человек умереть может, срочно нужен врач, — и тут же перехожу к угрозам, — если вы намерены препятствовать, то в случае наступления смерти будете привлечены к уголовной ответственности.
— Да звони куда хочешь, — в сердцах отвернулась она, — только там и милиция следом приедет, на вас тоже протокол составят.
— Милиция это потом, сначала надо о жизни человека думать.
Буханка с медиком приехала только часа через два, за это время один из пострадавших действительно терял сознание, и я не на шутку забеспокоился.
— Так-так, — пробурчал эскулап осмотрев пострадавшего, — перелом ребер и сломано запястье. По всему телу гематомы, мы будем вынуждены сообщить об этом случае в милицию.
— Надо? Сообщайте. — Пожимаю плечами.
— И здесь тоже без перелома не обошлось, — заявил врач, осмотрев второго студента.
Ага, вот и председатель нарисовался, увидел выездную бригаду врачей:
— Что-то серьёзное? — Подскочил он к медицинскому работнику.
— Да, — отвечает тот, продолжая готовить место в машине для носилок, на которых должны были вытащить из дома пострадавшего. — С таким травмами они подлежат госпитализации.
— Они? Так там
Однако, получается, что деревенские в курсе, что здесь произошло, но всеми силами делали вид, что ни сном, ни духом.
— Говорил же я, что Стёпка допьется.
— Тихо ты, — оскалился председатель, — лучше уйди отсюда.
Из районной милиции к нам приехали ближе к вечеру, долго они собирались, ну а дальше составление протоколов и опрос свидетелей. Меня это дело не коснулось, так как непосредственным участником события я не был, зато остальным досталось сполна, только когда уже на небе в полную силу засветила Луна, этот милицейский «беспредел» прекратился. А утром ко мне притащился председатель.
— Слышь, старшОй, — выловил он меня, — поговорить надо.
— «СтаршОй» в больнице, — отвечаю ему.
— Да без разницы, — отмахивается он, — ты же хотел, чтобы вам все работы закрыли?
— Было дело, — соглашаюсь с ним, — но я так понимаю это не просто благотворительность в пользу бедных.
— Чего? — Не может он сообразить, к чему я это сказал.
— Я говорю, что за это, наверное, что-то потребуется?
— Ну да, — кивает он, — поговори со своими, пусть они слова «чурки» из показаний уберут.
Ах вот оно что, кое-кто из деревенских в запале драки прокричал, что всем «чуркам» сейчас придет пи… хм… конец. На это никто не обратил бы внимания, но у нас в группе присутствовало двое студентов из Киргизии, один из которых и был пострадавшим, и хоть это к ним никак не относилось, этот выкрик заиграл новыми красками, налицо оскорбление и призыв к национальной ненависти. Наверное, деревенские и смогли бы оправдаться, мало ли что они имели в виду, но тут как раз тот случай, когда подстраховаться будет совсем не лишним.
— Хорошо, я попробую уговорить «своих», — соглашаюсь с ним, — но как быть с теми, кто в больнице, с них же тоже показания возьмут.
— За тех не беспокойся, мы им дополнительно за лечение кое-чего подкинем, за счет виновников, — главное чтобы здесь проблем не было.
— Тогда какие проблемы? — Пожимаю плечами. — «Согласие есть продукт при полном непротивлении сторон».
Протоколы изменили, сказали что немного перепутали, в крике было упоминание дров, а не «чурок». А здесь политику уже никак не пришьешь. Вот не знаю, правильно ли мы поступили, с одной стороны неправильно, межнациональную ненависть надо давить всеми силами. Но с другой, в России этой ненависти почти нет, а вот в республиках, даже в шестидесятых годах, относительно благополучных, её хоть ложкой ешь, и на это особо обращаю внимание, никто почти не реагирует. Не отправная ли это точка будущих проблем.
А председатель расщедрился, заказал для нас поселковый автобус, чтобы тот успел отвезти нас до станции. Вот так и закончился мой трудовой подвиг в сельском хозяйстве.
* * *
От этого неожиданного вызова в Москву, директор минского завода «Интеграл» Венский не ждал ничего хорошего:
— Наверное, опять будут менять планы на выпуск микросхем, — думал он, — ну почему нельзя планировать нормально, без вот этих постоянных дёрганий.