Рерайтер
Шрифт:
— Аккумулятор не рабочий, — сообщил я Троцкому.
— А где рабочий взять?
— С любого автомобиля. — Пожимаю плечами.
— Женя, на стоянке я видел наш институтский автобус КАВЗ, — обратился Троцкий к Стольникову, — скажешь водителю, что я просил поделиться аккумулятором на полчаса.
— Придётся ему не только аккумулятор искать, еще и бензин нужен, — сообщил я Валерию Ефимовичу, когда стукнул по бензобаку, — он почти пустой.
— Вот ведь урод! — В сердцах воскликнул он.
— Кто? — Не понял я.
— Да Гришка Черкашин, за генератор он отвечает.
Пока
— Ну вот, — обрадовался я, когда в генераторной зажглись электрические лампы, — не будем ждать, когда автоматика сработает. — И как только обороты двигателя стабилизировались нажал кнопку подключения к сети, в лаборатории появилось электричество, а генератор сразу взвыл, компенсируя появившуюся нагрузку.
Вообще-то так делать было нельзя, надо было подождать минут пять, чтобы двигатель прогрелся. Но печь уже минут двадцать без электричества, и думаю, температура в ней упала ниже критической, по всем правилам надо было отключать печь, а пластинки кремния считать испорченными. Но вычислитель посчитал иначе, он сделал пересчет графика нагрева и предложил продолжить работу. Ну, раз «железяка» так считает, пойдём у неё на поводу.
— Думаешь еще не всё потеряно? — С мрачным видом спросил меня Троцкий, когда я заново устанавливал программатор.
— Надежда умирает последней.
— Ну-ну, — хмыкнул тот, — ладно, пойду просить бензин у водителя, на склад тащиться смысла нет, вряд ли там кто-то сейчас остался.
Бензином водитель поделился, сцедили из бака в канистру, но этого было мало, на полтора часа работы, однако тут же выяснилось, что в гараже была ещё бочка с бензином, на случай экстренной заправки автомобилей, из нее потом ночью и таскали. Утром появился тот самый Черкашин, который отвечал за состояние генератора, он увидел вырванный с «мясом» замок и попытался поднять крик. Но это он зря, Троцкий, который был вынужден торчать в лаборатории всю ночь, достаточно зарядился отрицательной энергией, её то он и не замедлил слить на нерадивого работника. Я в это время бессовестно дрых на поставленных в ряд стульях, и проснулся именно от их криков. Вот чего я никак не мог понять, так это того, что сам Григорий совсем не считал себя виноватым: Подумаешь, не включился вовремя генератор, никто же не умер, и не его вина, что аккумулятор разряжен, он еще в прошлом году сдох, что топлива в баке нет, так к кладовщику претензии надо предъявлять, не выдаёт гад. А вот за то, что замок свернули, придется ответить.
Мне так и хотелось спросить этого товарища, а за что он тогда деньги получал, только за то, что штат был заполнен? Вот такие дела, если раньше работники боялись чего-то не сделать в соответствии со своими служебными обязанностями, так как пришлось бы нести ответственность вплоть до передачи дела в суд, то теперь им сам чёрт не брат. Впрочем, тут есть вина и
Как потом оказалось, образцы спасли, и самое смешное было в том, что именно в них и оказалось самое большое количество рабочих кристаллов, сразу девять полностью исправных процессоров. Из оставшихся получились рабочими только четыре, брак получился из-за дефектов пластин и пыли, всё как и рассчитывали. Но это мы определили только во второй половине декабря, когда проверили кристаллы на наспех сделанных стендах. По этой причине и директор «Интеграла» перенёс поездку в министерство с ноября, на декабрь, чтобы иметь на руках не макеты, а рабочие образцы процессоров.
— Интересно, — хмыкнула тогда Марьина, — тринадцать процессоров, а говорят это несчастливое число.
* * *
Александр Иванович Шокин смотрел на фотографии, которые ему предоставил директор Интеграла Венский.
— Ерунда какая-то, — ворчал он при этом, — зачем размещать в кристалле четыре на шесть миллиметра больше двух тысяч полупроводников? Там же невозможно сохранить тепловой режим, даже если это полевые транзисторы. Или они еще сумели уменьшить токи?
— Сумели, — кивает Венский, — токи зависят от размеров полупроводника, отсюда и общие размеры кристаллов.
— Это понятно, — задумался Александр Иванович, — так же как и понятно, что в институте решили продемонстрировать возможности новой разработки. Но сегодня это акробатика под куполом цирка, смотреть интересно и от достижений акробатов дух захватывает, но практической пользы никакой.
— Почему, никакой? — Удивился Эдуард Федорович. — Мы вот, к примеру, хотели освоить производство микрокалькуляторов.
— И сколько он будет стоить? — Хмыкнул министр.
— Говорить о цене пока рано, — пожал плечами директор завода, — но по предварительной оценке от полутора до двух с половиной тысяч рублей.
— Да? — В глазах Шокина появился интерес. — Это расчёты или цифры взяли с потолка.
— Расчеты. За основу взяты цены производства микросхем и умножены на коэффициенты сложности. Плюс работа с пластмассой. Конечно, первые партии будут дороже, но потом цена должна выровняться.
— Интересно, — снова задумался Александр Иванович, — а за рубежом что-то подобное выпускается?
— Нет, — твёрдо ответил Венский, — даже о планах ничего не известно, иначе бы раструбили в прессе.
— Да, — кивнул министр, — если бы они готовились к выпуску подобных процессоров, то поспешили бы похвастаться. Ну, хорошо. А что вам еще понадобится для производства калькуляторов?
— Не так уж и много, — заявил повеселевший директор, — оборудование для работы с пластмассами, а то все заводы им оснащены, а у нас его нет.
— То есть в планах оно есть, требуется только ускорить его поставку?