Решающее лето
Шрифт:
Я встал.
— Не уходи, — быстро сказал он, — останься! — И добавил с ненужной патетикой: — У нас теперь никто не бывает.
— Пожалуйста, не уходите, — тоже попросила Наоми. — Еще сигарету?
— Нет, мне пора. Если я понадоблюсь…
— Ты очень нужен нам сейчас! — воскликнул Джонни.
— Зачем?
— Утешить, развлечь, наконец. Не валяй дурака, Клод. Ты же понимаешь, когда ты здесь, я вспоминаю старые добрые времена и забываю обо всем…
В его голосе прозвучали нотки
Какое-то время мы молчали. В комнату вбежал маленький рыжий котенок и стал тереться о ноги Наоми. Она нагнулась, погладила его, а затем подхватила и посадила себе на плечо.
— Это Тэффи. Вы еще не видели нашего Тэффи? Он к нам забрел случайно и остался.
Я похвалил котенка.
— Тэффи, Тэффи! — позвал Джонни, легонько прищелкнув пальцами.
Наоми посмотрела в окно, зябко поежилась и обхватила себя руками за плечи. Котенок спрыгнул и спрятался под стулом.
— Будет гроза. Чувствуется в воздухе.
— Вот от чего у меня разболелась голова, — сказал Филд. — Нао, будь добра, дай мне чего-нибудь.
— Чего же?
— Может, чашку чаю? И таблетку аспирина? А тебе, Клод, чаю или еще виски?
— Нет, спасибо, ничего не надо.
— Не стесняйся. Ну так как же, Нао?
— Сейчас принесу.
Она нежно поцеловала мужа, улыбнулась и вышла из комнаты.
Филд проводил ее взглядом, посмотрел на меня так, словно мы с ним только что говорили о Наоми, а затем, печально вздохнув, сказал:
— Знаешь, чего мне сейчас больше всего хотелось бы? Чтобы Хелена была здесь.
Я промолчал.
Филд медленно покачал головой, и глаза его странно блеснули.
— Я знаю, ты не переносишь, когда я говорю о ней.
— Да. Мне это неприятно.
— Что ж, я тебя понимаю. Но, черт побери, что я такого сделал? Почему я не имел права жениться на Наоми? Ведь Хелена была старуха, и вообще между нами ничего не было.
— Если ты хочешь знать, в чем твоя вина, я скажу тебе.
— Скажи, — ответил он тихо и как-то торжественно-печально. — Я хочу, чтобы ты объяснил мне. Ты ведь знаешь, я сам иногда не в состоянии разобраться, я пытаюсь, но не всегда получается!
— Ты сам должен был сказать ей, что женишься на Наоми, а не делать это тайком от нее. Я думаю, ты хорошо знал, как ей будет неприятно, что ты скрыл это от нее.
— Но ведь все случилось так неожиданно. Я имею в виду тетушку Нао. Ведь только когда она умерла, мы с Нао смогли обвенчаться.
— Ты знал все заранее, — сказал я. — Это было решено еще до того, как ты уехал из Лондона.
Филд встал. На столе стояла ваза с букетом роз, лепестки были словно из
— Ну хорошо, знал. Я действительно тогда смалодушничал. Я убеждал себя, что Хелена не может ни на что претендовать, разве что на мою благодарность. И я всегда был и буду ей благодарен. — Он умолк. — Но надо и меня понять. Я думал, что смогу смириться с тем, что меня считают трусом, обманщиком, человеком неблагодарным и дурно воспитанным и еще бог знает кем. А теперь я не желаю с этим мириться. Сейчас я виновен в преступлении, которое действительно совершил. Но я хотел бы реабилитировать себя хотя бы в другом.
— В чем же?
— В том, что касается моих отношений с Хеленой.
Я посмотрел на него. Его профиль, нечеткий и юный от приглушенного света лампы, напомнил мне романтических рыцарей с картин Берн-Джонса. Но я знал, какие мысли копошатся сейчас в этой голове, зреют и просятся на язык, ускоряя бег крови в жилах.
— Мне нелегко было с ней, — сказал он.
— Но зато удобно и уютно.
— Как домашней кошке, ты это хочешь сказать?
— А хотя бы и так. Если тебе было плохо, зачем же ты оставался?
— Потому, что она этого хотела. Потому, что я был привязан к ней и боялся ее обидеть.
— И все-таки обидел.
— Да, возможно. Но, как я уже сказал, мне тоже было нелегко. Есть вещи, которых ты просто не знаешь.
— Я ничего больше не хочу знать, — прервал его я.
— Это несправедливо, — тихо промолвил Филд, внимательно разглядывая розы в вазе. — Чертовски несправедливо. Нельзя обвинять, не выслушав человека.
— Я не собираюсь тебя обвинять. Я просто не хочу говорить с тобой о Хелене.
— Но зато я хочу. Я…
В эту минуту вошла Наоми с подносом, и Джонни подвинул ей столик, стоявший у камина.
— Спасибо, дорогая. О, ты не забыла и аспирин. Клод, чашечку чаю? Ты действительно не хочешь? А ты, Нао?
— Нет, я буду плохо спать, — сказала Наоми.
Присев на корточки около низенького столика, он налил себе чаю, раскрошил в ложке две таблетки аспирина, залил их чаем и, поморщившись, проглотил.
— Фу, гадость! Вечно застревают в горле. Мы с Клодом сейчас вспоминали Хелену, Нао.
Наоми снисходительно улыбнулась.
— Да? Что-нибудь забавное?
Я почувствовал раздражение — для Наоми Хелена была всего лишь шутихой, вдохновительницей всяких небылиц и анекдотов.
— Не совсем, — ответил Филд. — Мне кажется, молоко прокисло.
— Не может быть. Оно из холодильника.
— Попробуй сама.
Наоми попробовала молоко.
— Свежее не бывает.
— Значит, это со мной что-то неладное творится. Мне сегодня все кажется каким-то не таким.