Ресторанный бизнес по-Драконьи-2 или Из герцогини в служанки
Шрифт:
– Ах как жаль! – ответили ему со столь же наигранным сочувствием. – Надеюсь, ничего серьёзного и она скоро поправится? Если вдруг нужен будет целитель или что-либо ещё, только дайте знать и я сразу распоряжусь, чтобы ей незамедлительно доставили всё необходимое.
– Нет-нет, не волнуйтесь! – поспешил успокоить её Дин. – Как я и сказал, просто небольшая усталость и перемена климата, ничего больше. Её Сиятельство уверена, что завтра утром она уже будет как новенькая.
Пока весть о головной боли столь важной гостьи, как герцогиня Сильверлейк разносились по залу, Дин взял с подноса проходящего мимо официанта бокал с шампанским и поднял его и, скользнув взглядом по лицам попавших в поле его зрения дам, отсалютовал им, показывая тем самым, что он уже весь прямо «исстрадался» от одиночества. Его
Само собой, он «забросил удочку» вовсе не от скуки, а ради одной конкретной рыбки, имя которой было Джорджия Белмонте, магоснимок которой ему перед тем, как он отправился на прием предоставил Фарт.
Заметив её среди улыбнувшись ему в ответ дам, Дин включил «паучье чутье» и, «раскинув сеть», нащупал её ауру. Не отпуская её взгляда, он восхищенно улыбнулся ей в ответ, отсалютовал и сделал небольшой глоток шампанского.
Они были правы, мысленно усмехнулся он, Её Сиятельство определенно пользовалась артефактом. Что было и хорошо, и плохо. Плохо это было тем, что её иллюзия была не просто великолепна, а абсолютна. Другим было всё: лицо, голос, аура и даже отпечатки пальцев, как они успели уже установить. И, вероятней всего, другой окажется и кровь. Хорошо же было то, что заряд артефакта был всё же небезграничен и поэтому ей пришлось оставить низменными рост, телосложение, походку и жесты, так что, если она снова изменит внешность и имя они смогут её найти. Нельзя сказать, что это будет очень просто, но не невозможно.
Поскольку у Её Сиятельства наверняка была предусмотрена своя программа на этот вечер, он не надеялся, что она, пожалеет его «несчастного и покинутого» и решит спасти его от одиночества. Не собирался он и сам завязывать с ней знакомство, потому как это могло её насторожить. Ему просто нужно было, чтобы, если вдруг она словит на себе его взгляд, она не заподозрила, что он конкретно за ней наблюдает. Просто вот такой он ловелас, ну просто не может, чтобы не стрелять по сторонам глазками!
Само собой, Фарт следил за Её Сиятельством через магокамеры, но он видел лишь картинку. А нужен был ещё и звук. Который и должен был «обеспечивать» Дин. Не то, чтобы он не умел незаметно подслушивать, умел. Однако он понимал, что время от времени он просто не сможет удержаться от того, чтобы не посмотреть, кого же он там подслушивает. Не говоря уже о том, что полог тишины просто невозможно пробить, не видя магические потоки.
Зная, что за несколько часов подслушивания он заплатит невыносимой головной болью, которую в течение нескольких часов ничем нельзя будет снять, Дин очень надеялся, что он подслушает что-то действительно важное, и его страдания не будут напрасными.
Сделав вид, что он внимательно слушает Альрика Винсента, влиятельного, но весьма болтливого сенатора, известного своей любовью к пересказу последних слухов и сплетен, Дин протянул «щупальце» своей магии к нужной ему ауре и прислушался…
Ему повезло, герцогиня или Джорджия Белмонте как раз начала отвечать на вопрос своего собеседника.
Сосредоточившись на её ауре, он настраивался на вибрации её голоса, подобно ищущему нужную ноту музыканту. С той разницей, что он подбирал ноты, перебирая не струны, а магические потоки. И с той разницей, что делал он это не с помощью рук, а мысленно, и, совпав, вибрации давали ему не музыку, а слова, которые начинали звучать прямо в его сознании. Лишнее и говорить, что подобный вид «подслушивания» требовал просто невероятной концентрации, отсюда и упомянутые выше последствия в виде жесточайшей головной боли. Впрочем, крайне редко используемым этот вид «прослушки» был вовсе не из-за неё, а из-за того, что подслушивать посредством проникновения в сознание был способен только маг с максимально высоким уровнем ментального дара. Да и то не каждый, а лишь тот, у которого был талант к работе с тонкими магическими потоками, терпение и соответствующее обучение.
И кому, спросите вы, пришло в голову обучать подобному владельца ресторанов?
Вообще-то никому.
Подобному виду «прослушки» обучали кадета Имперской Академии Триариев – закрытого учебного заведения, в которой воспитывали
Поскольку Академия Триариев специализировалась на подготовке как будущих военачальников, так и глав дипломатических, силовых, следственных, разведывательных и контрразведывательных приказов, в её стенах каждый из кадетов проходил многоуровневую подготовку, ориентированную как на владение искусством, стратегией и тактикой ведения войны, так и на углубленное изучение методов шпионажа, тонких дипломатических интриг и подковерных политическим игр. Курс обучения включал в себя также мастерство скрытного сбора информации, владение методами дезинформации, техники психологического воздействия и управление информационными потоками.
Само собой разумеется, что карьера всесторонне одаренного племянника самого императора после окончания им лучшей в империи академии никак иначе, кроме как стремительно, развиваться не могла.
Сильный дар, острый аналитический ум, талант к работе с тонкими магическими потоками и природная харизма быстро сделали Дина (тогда ещё герцога Диннарда Августина Рочестера фон Адамант) ценным агентом имперской разведки. Уже в первый же год службы он участвовал в нескольких операциях по устранению угроз государству. Каждая из которых отличалась высшей степенью секретности и принадлежала к числу самых высокоуровневых и резонансных операций.
Дин часто работал под прикрытием, одинаково талантливо изображая из себя, как богатого бездельника, так и мелкого уличного торговца краденым. Его редкое умение вливаться в любое общество, оставаться незаметным и при этом выуживать нужную информацию уже на третий год работы привело его на пост координатора приказа специальных тайных операций, а ещё через два года и на пост главы этого самого приказа.
Однако, чем выше герцог Диннард Августин Рочестер фон Адамант поднимался по карьерной лестнице тайных служб, тем яснее он видел тёмную сторону своей работы, в которой человеческие жизни были не более, чем разменной монетой.
Не то, чтобы Дин не знал этого, выбирая свой будущий жизненный путь и поступая в академию… Разумеется, знал. Он прекрасно отдавал себе отчет в том, что во имя всеобщего блага время от времени ему придется идти на жертвы и, что порой они будут очень-очень большими. Такими большими, что почти неподъемными.
И он был готов к этим жертвам.
Вот только он верил, что все эти жертвы будут принесены во благо процветания Империи и защиты прав, свобод и жизней её граждан, а оказалось, что истинные цели его тайных операций были далеки от идеалов, которые проповедовали в Академии и в которые он столь наивно верил. Миссия за миссией его люди проливали свою и чужую кровь, защищая не столько граждан Империи, сколько интересы кого-то из вышепоставленных. Последней каплей стало задание, которое на первый взгляд казалось стандартным: его подразделение должно было устранить опасного радикала, продвигавшего сепаратистские идеи и призывы. Однако по ходу выполнения операции оказалось, что этот, так называемый, радикал на самом деле был просто политическим противником одного из советников императора.
Тем не менее, решение оставить службу далось ему непросто.
И возможно, если бы он менее бурно отреагировал, узнав реальную подоплеку вышеупомянутого задания, он бы так и не решился уйти из тайной канцелярии. Но каждое погружение в мысли другого человека, каждый акт магического вмешательства в чужое сознание оставляли след в его собственной психике, накапливая напряжение и истощая её. Что привело, в конечном итоге, к тому, что он не просто сорвался, он, в буквальном смысле слова, взорвался и последствие этого взрыва стал не только крупный скандал, разоблачивший истинные мотивы вышеупомянутого советника, но и шепотки за его спиной о его психоэмоциональной нестабильности. В связи с чем, не только при дворе, но и некоторые из его коллег и даже служащих под его началом оперативников начали сомневаться в том, по-прежнему ли он тот хладнокровный, дальновидный и прагматичный профессионал, каким он был и, как следствие, в том, а способен ли он вообще продолжать свою работу.