Ресторанный бизнес по-Драконьи-2 или Из герцогини в служанки
Шрифт:
И опять же, если бы Дин не был столь разочарован в том, чем он занимается, никакие шепотки за спиной не заставили бы его подать в отставку. Но он больше не верил в то, что делал и это приводило к тому, что с каждым новым заданием в его душе накапливалось разочарование и росла неудовлетворенность. И именно это, а не шепотки за спиной, подтолкнуло его к окончательному и бесповоротному решению оставить службу.
Выбор новой карьеры кому-то мог бы показаться необычным, но для Дина он таковым не был. Будучи ребёнком, он постоянно сбегал с уроков на кухню, проводить время на которой ему нравилось куда больше, чем
Но кто ж ей запретит, если она королева! Уж точно не дедушка-король! Который всё своё свободное от государственных забот время проводил в кузнице, где он, ясное дело, тоже занимался далеко не самыми приличествующими королю делами.
Королевская кухня была большим и многолюдным местом, но для Дина она была уютным убежищем, где он проводил часы с бабушкой за приготовлением их любимых блюд и беседами на любые темы.
Поэтому, когда жизнь привела его к необходимости пересмотреть свой путь, Дин вернулся к тому, что когда-то дарило ему ощущение свободы; к тому, занимаясь чем, ему не нужно будет ни лгать, ни изворачиваться, ни заключать сделки с совестью, ни хоронить друзей, но при этом даст ему возможность использовать весь накопленный им за годы учебы в академии и службы в тайной канцелярии опыт и знания. Поскольку ресторанный бизнес – это идеальное прикрытие для того, кто привык работать в тени.
Любой популярный ресторан – это не только место, где люди могут расслабиться, наслаждаясь вкусной едой и уютной атмосферой, но и место, информация через которое течёт полноводной рекой.
Иначе говоря, Дин оставил мир шпионажа и интриг, но не службу империи. Однако огромная разница была в том, что теперь он служил империи на своих условиях.
Глава 22
В который уже раз уклонившись от очередной блудливой лапы очередного похотливого постояльца, пытавшегося похлопать её ниже спины, она тяжело вздохнула, с трудом подавляя желание развернуться и врезать и по наглым лапам, и по бесстыжей морде.
Да уж быть герцогиней ей нравилось намного больше! Не говоря уже о том, что ходить с гордо поднятой головой и холодной, вежливой улыбкой на устах было куда проще, чем перестилать королевских размеров постель, чистить камины, таскать тяжелые корзины с грязным бельем, выслушивать жалобы на «недостаточно свежий» воздух в номере, «излишнюю жесткость» полотенец или «не ту» мягкость подушек и выполнять сыпавшиеся на неё, словно из рога изобилия, мелкие поручения, вроде «все равно стоишь, так подай то, принеси это».
Убедившись, что за поворотом её не поджидает ещё одна пара «дружелюбных, шаловливых» лапищ, она свернула в хозяйственный коридор, дабы хоть несколько минут передохнуть. С облегчением выдохнув, она оперлась спиной о холодную каменную стену.
И тут же застонала, вспомнив, что прежде, ей, наконец, удастся заняться
«За что, Лилит?! В чем я провинилась перед тобой?» – прошептала она и снова вздохнула.
Мать ночи, разумеется, до ответа не снизошла. Но услышать, по-видимому, всё же услышала, поскольку постояльцы всех трех люксов в своих комнатах отсутствовали. Что, ясное дело, значительно сократило время обслуживания этих номеров.
Отсутствовала в своём номере и герцогиня. Что, впрочем, не стало для Элисон очередной приятной неожиданностью: Фарт сообщил ей об отбытии Джорджии Бальмонте на приветственный приём в ту же секунду, как только она закрыла за собой дверь люкса.
Помня наставления шефа и понимая, что герцогиня может присматривать за люксом посредством портативных магокамер, городовая, даже несмотря на то, что была в номере совершенно одна, старалась вести себя как выполняющая свои обычные обязанности горничная: сменила постельное белье и полотенце, после чего, позволяя дару направлять её, принялась за уборку.
Протирая мебель от пыли, руки Элисон скользили по поверхностям с методичной скрупулезностью добросовестной горничной, однако при этом мысли её были далеки от уборки, она пыталась уловить малейшие магические колебания, которые могли бы указывать на «сокрытое». Она прислушивалась к каждому звуку, присматривалась к каждой тени, ощущала каждое движение воздуха: едва заметные изменения температуры, настолько же едва заметные вибрации, которые порой ощущались ею скорее на подсознательном, чем сознательном уровне.
Подойдя к массивному дубовому комоду, она принялась протирать завитки резного узора на панели одного из выдвижных ящиков и вдруг ощутила легкое покалывание в подушечках пальцев.
«Наконец-то», – мысленно отметила она, продолжив протирать от пыли рельефные элементы на всех остальных ящиках. И была вознаграждена за терпение: на завитках самого нижнего из ящиков подушечки пальцев снова закололо.
Желание немедленно обследовать оба выдвижных ящика и его содержимое было почти нестерпимым, но Элисон взяла себя в руки и продолжила «уборку».
Камины во всех трех комнатах люкса оказались «чисты». Шифоньеры, прикроватные тумбочки, кровати, диваны, книжные шкафы, письменные столы, зеркала и горшки с цветами – тоже не порадовали находками. Влажная уборка полов и стен принесла тот же результат, точнее, его отсутствие.
Элисон уже направилась было на выход из номера, когда она, словно бы почувствовав толчок в спину, обернулась и её внимание тут же привлекли ряды бокалов, висевшие чашами вниз на специальной барной стойке в углу комнаты.
Она медленно подошла к стойке, взяла в руки один из бокалов и, делая вид, что проверяет чистоту стекла, повернула его в руках, внимательно всматриваясь в него и прислушиваясь к своим ощущениям. Первое на что она обратила внимание, это то, что бокал оказался тяжелее, чем она ожидала. Поскольку она не была профессиональной баристой и даже официанткой никогда не работала, она, вполне, могла ошибаться, но Элисон привыкла доверять тому, что ей «казалось» и потому отметила это для себя. Кроме того, от стекла исходило едва ощутимое тепло, которое она из-за того, что была в перчатках, не почувствовала, а увидела магическим зрением.