Ревность волхвов

Литвиновы Анна и Сергей

Леська слушала внимательно, заинтересованно.

– Второе слово, МРМН, – я думаю, Мурманск. Незамерзающий порт Заполярья. Значит, наркотик собирались везти из Бангкока в Мурманск. Видимо, по морю. По Тихому океану, потом Северным морским путем… А знаешь ли ты, женщина, что торговый пароход делает в среднем двенадцать миль в час? Стало быть, около пятисот километров в день. Вот и получается, что весь путь от Бангкока до Мурманска займет как раз восемнадцать – двадцать два дня. Разброс – в зависимости от штормов, ледовой обстановки и прочего…

– Слушай,

ты такой умный, – грубо польстила мне Леся, и это был добрый знак.

– Ну, это не я, а Интернет, – решил я поскромничать. – А теперь вернемся к нашим баранам, то есть пароходам. Итак, груз приходит в Мурманск. Оттуда его везут по суше, через российско-финскую границу, в Рованиеми. Или, на таблице Родиона, – РВНМ. Дорога от Мурманска сюда, по его подсчетам, займет два-три дня. Уж не знаю, чем его повезут: грузовиком, машиной, оленьей упряжкой… А отсюда его отправят в СТКГЛ, то есть в Стокгольм…

– А с нашего московского самолета в Киттилях как раз мужика с наркотиками сняли… – не совсем впопад вдруг вспомнила Леся. – Может, Родион как раз тогда воздушную границу тестил. Увидел, что она, типа, под замком. И начал искать другой путь.

– Запросто, – согласился я.

– Только кружной путь получается. Тихий океан, Северный морской путь…

– Значит, у наркокартеля, на который работает Родион, в Мурманске на таможне есть дыра. И вдобавок еще имеется окно на российско-финской границе. Главное ведь в наркотрафике – не расстояние, а чтобы щель была на границе, через которую можно зелье протащить. Иначе не стоит и пытаться. Тогда понятно, что здесь нужно Родиону… Он тут как раз и занимался тем, что окна на границе организовывал… Искал, кого нужно подкупить, запугать или шантажировать. Зато, попав в Финляндию, в шенгенскую зону, дальше наркотик пойдет бурным потоком по всей Европе безо всяких препятствий…

– Получается складно, – без особого экстаза одобрила Леся. – Ну, и что нам твое чудовищное разоблачение дает?

– Они действительно искали новый путь для наркотрафика. Родион и его сообщники. Панайот и другие. И они, наверно, таки разработали его.

– Хорошо, но при чем здесь убийство Вадима? – не в бровь, а в глаз спросила Леся.

– Наверно, ни при чем. Зато ты можешь доложить о находке Бокову. А он тебе московскую прописку даст.

– Позволь, – холодно ответствовала Леся, – я свои личные проблемы буду решать сама. Без помощи Бокова. И твоей… Спасибо, конечно, за заботу.

После такой отповеди мне совсем расхотелось с ней разговаривать. Леся, кажется, почувствовала это и мягко предположила:

– А может, Сыромятский и вправду убил? За то, что Вадим разоблачил его?.. Ну, допустим, Сухаров узнал о планах наркоторговцев – ведь он очень давно знаком с Панайотом и, наверное, ведал, что тот промышляет наркотой… И тут Вадим увидел, что Родион с ним общается. И, возможно, заметил или услышал нечто, чего не должен был видеть и слышать. А может быть, даже стал шантажировать Родиона. И тогда наркомафия решила убрать Сухарова.

– По-моему, – заметил я, – ты сама

не веришь в то, что говоришь.

– Точно! – неожиданно легко согласилась Леся. – Не верю… Эх!.. – Мечтательно вздохнула она. – А хорошо бы действительно Сыромятского прижать и за это квартирку от Бокова в Москве получить.

– Кишка у него тонка – столичное жилье раздавать.

– У него-то, может, и тонка – а вот у его ведомства нет.

– Его ведомство, – возразил я, – в основном другим жильем распоряжается. В Туруханске и Верхоянске.

Леся усмехнулась и спорить не стала.

Мы кружили с ней по ночным, лесным… Не знаю, как назвать – дорогам?.. Но они тянулись в окружении вековых дерев, и по ним проезжало от силы три машины в сутки… Просекам?.. Но вдоль просек там и сям были разбросаны коттеджи… Словом, прогуливаясь по лапландским линиям, мы вдруг оказались у подножия горы. Подъемники были остановлены, прожекторы погашены. Ни души. И только ратраки [20] , освещая себе путь мощнейшими фарами, утюжили гору, подготавливая трассы для завтрашних чемпионов слалома и скоростного спуска.

20

Ратрак – род бульдозера для расчистки горнолыжных трасс.

– А пойдем наверх, – предложила Леська. – Никогда не была там ночью.

Меня на подобные походы уговаривать не надо. По небольшому заснеженному брустверу мы забрались к начальной станции подъемника. Никого: только лес, снег, звезды, тишина… Один ратрак полз, удаляясь от нас, в гору, а второй утюжил ее, спускаясь. Что-то инопланетное было в этом пейзаже, что-то из иллюстраций к старым фантастическим романам. Ни человека, ни следа, бесконечный снег, вокруг загадочный лес, и почти бесшумно ползут странные вездеходы с тысячесвечными прожекторами.

А небо над нами продолжало сиять кристальными звездами. И вдруг, словно в продолжение фантастического фильма, над лесом полыхнуло что-то, похожее на зарево, – только оно почему-то оказалось белым. Полыхнуло – и погасло, и я совсем уже подумал, что мне почудилось, как сполох появился снова. Возник – и стал бесшумно разворачиваться своими белыми складками, словно странный величественный занавес. Леся тоже заметила его, уставилась на небо и потрясенно прошептала:

– Боже мой! Что это?!

– Я думаю, – небрежно заметил я, – мы с тобой стали свидетелями интереснейшего природного явления: полярного сияния. А у вас в Томске его, что, не бывает?

Леся пихнула меня кулачком в плечо. Я ерничал, однако северное сияние и на меня произвело сильнейшее впечатление.

Светилось уже полнеба. Ледяное зарево переливалось белым. Потом кое-где оно стало менять цвет с серебристого на зеленый и обратно. Честно говоря, перед столь впечатляющим зрелищем хотелось пасть ниц, словно перед явлением бога.