Ревность волхвов

Литвиновы Анна и Сергей

– Фантастика… – прошептала моя спутница. – Красота-то какая…

По-моему, она была потрясена зрелищем, и, вероятно, теперь ей хотелось, чтобы я ее обнял – чтобы таким проверенным способом отгородиться от величественного и пугающего явления природы. Но это уж фигушки! Ты, Лесечка, не любишь быть второй, а вот я – терпеть не могу бесплодных попыток.

– Слушай, а ты знаешь, почему оно бывает? – спросила Леся. Кажется, теперь она пыталась защититься от грозного феномена если уж не мужской поддержкой, то, по крайней мере, научным

знанием. Ну и, наверно, хотела мне заодно польстить.

– Пока физическую природу северного сияния никто не объяснил, формулами не описал, – безапелляционно заявил я. – Если говорить коротко, оно – проявление земного магнетизма.

– А почему у нас, в средних широтах, его не видно?

– Здесь, на Севере, тропосферный слой очень узкий. Только не спрашивай меня, как сияние с толщиной тропосферы связано. Лучшие умы бьются, где уж нам.

А небесное зарево все шевелилось и шевелилось своими складками, и Леся опять затихла, пришибленная величественным зрелищем.

– Какая дикая вещь, – прошептала она. – Прямо крышу сносит.

– Да, – заметил я, – ничего удивительного, что у Пети здесь обострение началось… И он стал на людей бросаться…

Леся оторвала свой взор от неба и цепко посмотрела на меня. Она все-таки была законченным трудоголиком. Даже красота полярного сияния не могла заставить ее напрочь забыть о работе.

– А ты все-таки считаешь, убил Петя?

– Конечно, – убежденно сказал я. – А потом он совсем с ума сошел и начал на других людей – на меня, например – кидаться.

– Однако версия, что убийца – Петр, кое-какие вещи все же НЕ объясняет…

– Например?

– Например? Кто сбросил камень на головы Вадима и Жени?

– Как «кто»? Он же.

– Он что, следил за ними? – хитро прищурилась Леся. – Без лыж, по пояс в снегу?

– Почему? Нет, – спокойно объяснил я. – Он случайно их увидел. Как они стоят рядышком, покуривают, любезничают… Тут в нем взыграла ревность – вполне естественно! – он и кинул сверху на них валун…

– Ах, он увидел их случайно… – иронически протянула девушка. – А скажи, откуда в чемодане семьи Гореловых взялись совершенно новые серьги? Тоже случайно туда завалились?

– Почему случайно?! Серьги Жене подарил Вадим. А их потом мог, например, обнаружить Петр. Нашел и понял, что связь жены с его другом продолжается. Вот тебе и мотив убийства.

– Что ж, может быть, – неожиданно согласилась Леся. – А ты, кстати, не задумывался: почему именно в день убийства нам с тобой предложили халявные ски-пассы? Кому и зачем понадобилось, чтобы я и ты весь день проторчали на горе?

– Так сложилось, – пожал я плечами. – Просто Стелла с Родионом именно в тот день собрались в Рованиеми… То есть, – запнулся я, – не в Рованиеми, а, как мы сейчас знаем, каждый по своим делам… Но все равно – так совпало…

– Ах, опять совпало… – с прежним сарказмом протянула Леся. – А почему, скажи мне, убитый Вадим лежал на кровати весь

голый? И еще: почему сразу после убийства (ты сам мне рассказывал!) в ванной вашего коттеджа была открыта форточка? Кто-то проветривал? Но зеркало над раковиной, как ты говорил, все равно слегка запотело… И еще один вопрос: почему, когда я в день убийства вернулась с горы в наш коттедж, одна чашка стояла не в посудомойке, а просто в раковине?.. И, кстати, помнишь еще один эпизод – я тебе о нем тогда на подъемнике рассказывала… Почему в ночь перед убийством твоя Женя не дала своему супругу Петру?

Обиженный и ее высокомерным тоном (тоже мне, подумаешь, блин, великая сыщица) и тем, что имя Жени она теперь употребляла не иначе как совместно с притяжательным местоимением «твоя», я воскликнул:

– Да ты, по-моему, просто «почемучка»! «Почему северное сияние светит?! – передразнил я ее. – Почему чашка в раковине, а не в посудомойке?!» Да поставили ее туда. Просто так!.. Кто-то попил воды и автоматически поставил. Ты думаешь, что все на свете должно сопрягаться со всем! Что все факты должны укладываться один к другому. Ну, давай – еще полярное сияние к убийству привяжи!

Леся усмехнулась, однако ответила серьезно, но миролюбиво:

– Может, и привяжу… А, кстати: ты тут, как раз в связи с сиянием, упоминал про Петины обострения? Откуда ты вообще взял, что Петр Горелов не совсем психически здоров?

– Как?! – воскликнул я. – Мы же сами с тобой в его чемодане таблетки нашли!

Девушка дернула плечом:

– А может, это не его таблетки, а, как раз наоборот, твоей Жени?

– Не называй ты ее «моей»! – перебил я. – Никакая она не «моя»!

– О’кей, о’кей, – пошла Леся на попятную. – Согласна: не твоя… Я о другом – о ее несчастном погибшем муже. Тебя, по-моему, не удивило, что мы антипсихотическое лекарство у Пети нашли, не так ли? Значит, ты еще до таблеток предполагал, что у него с головой не все в порядке? Почему?

– Как «почему»? А все его поведение? Это самоубийство, дурацкое, нелепое…

– Но, по-моему, – проницательно заметила Леся, – ты и до вашей с ним ссоры полагал, что у него с крышей не в порядке… Вот я и спрашиваю: откуда ты это взял? Изначально?

И тут я вспомнил – и, честно говоря, слегка смутился. Но не потому, что в свое время невольно подслушал чужой разговор, а потому, что до сих пор не рассказал о нем Леське.

– Я об этом случайно услыхал. Еще в самый первый день, как только мы сюда приехали…

– И что же ты такого подслушал?

– Вот как раз то самое! Что у Пети с головой проблемы.

– А кто разговаривал?

– Та самая «моя Женя», – передразнил я ее, – говорила об этом своей подружке Насте. Что она боится, как бы у ее мужа здесь обострения не случилось.