Рейд на Сан и Вислу
Шрифт:
— А сколько получили хлеба–то?
— В том–то и дело, что не пишут. Если бы получили как следовает — непременно написали бы. А так, догадайся попробуй. Ну да у меня приусадебный ничего… Если только вовремя засадили картоху — хватит…
Не веселый у ребят получился разговор, но голоса все же счастливые, задумчивая теплынь в интонациях.
— Эй вы, скорее развозить почту! Пускай пишут ответы! У Наумова есть связь с разведчиками кавкорпуса. Можно передать письма
— Поужинаем без спиртного, — сказал генерал.
— Непьющие мы, как все настоящие партизаны–рейдовики, — смеется доктор Тарасов.
— Да, в рейде не разопьешься. Тут вмиг голову можно пропить. И не только свою, — заметил Наумов. А потом вдруг без всякого перехода спрашивает: — Слушай, нет ли у тебя свежих экземпляров «Русского слова»?
Я не знал даже, что это такое — газета, журнал или, может быть, книга какая.
— Газета, — пояснил Наумов. — В Ужгороде издается. Когда я служил на границе в Карпатах, любил ее читать.
— Нет, такой газеты у меня нет. Я больше «Дас рейх» почитываю.
— Владеешь свободно немецким?
— Да какой там свободно… Доктор один у меня есть. С пражским образованием. Вот с его помощью и почитываю.
— Интересно, — улыбнулся Тарасов.
Так мы и отужинали, перебрасываясь как будто ничего не значащими фразами. Затем начались «разговоры по существу». Первым делом, конечно, о противнике.
— Основной враг — четвертая танковая армия немцев. Тут, видимо, все бесспорно? — спросил Наумов.
— Это верно. У меня на пути этой армии один батальончик есть. Под Бродами…
Генерал сделал вид, что пропустил мимо ушей упоминание о батальоне Брайко. Но по глазам его я заметил — принял к сведению.
— А этот немец ваш, он как? Действительно ходит к противнику? Свободно?
— Он в офицерском костюме на Львовскую магистраль уже дважды выскакивал, — сказал Войцехович.
— Это тот, что на Днепре отличился?
— Ага…
— Клейн или Кляйн? Так, что ли?
— Мы Кляйном зовем… А где Медведев? — спрашиваю я у генерала.
— Да где–то тут, на подходе, должен быть, — отвечает Наумов. — Сейчас вся наша активная партизанская братва потянулась поближе к Львову.
— А кто у вас все–таки под Бродами? — интересуется наумовский комиссар. — Там отряд полковника Павленко вчера ночью три эшелона под откос пустил. Один вроде с танками.
— У меня под Бродами Брайко, — улыбнулся я.
— Не слышал такого, — бросил генерал.
— Еще услышите.
— Кто же он? Почему ты в него так веришь?
— Да тут паренек один… Командиром третьего батальона. Бывший пограничник.
—
— Скажи, пожалуйста… И много их у вас таких? — с доброй улыбкой спрашивает Тарасов.
— Да есть. С десяток наберется. Вот, скажем, грузин Бакрадзе, тот, что Горохов занял.
Наумов нахмурился.
По нашим расчетам выходило, что Горохов заняли хлопцы Бакрадзе. Но Наумов сам стоял в Горохове и оттуда приехал к нам. Спорить не стали. Замяли это дело. И, может быть, напрасно: до сих пор Бакрадзе стоит на своем, а Наумов — на своем.
Стараясь перевести разговор на другую тему, я рассказал тогда Наумову о начале нашего рейда. При этом не удержался, пожаловался на «частного дурака» из штаба — Соколенко–Мартьгнчука. Генерал развеселился и, порывшись в планшете, показал мне текст своей телеграммы.
— На самый верх писал, — многозначительно сказал он.
И я прочитал примерно такое: «Соколенко–Мартынчук всегда вредил партизанскому движению. Надо избавить нас от опеки таких тупоумных руководителей…»
Мы в то время еще не знали, что, как только мнение командиров–практиков дошло до ЦК КП(б)У, Соколенко–Мартынчук был отстранен от руководства партизанами.
Единомыслие во взглядах на опостылевшего нам «частного дурака» стушевало «конфликт» по поводу Горохова. Засиделись с Наумовым за полночь, размышляя над сложившейся обстановкой, обмениваясь информацией. Но по какой–то глупой привычке скрывали все же друг от друга свои намерения. Первым проломил этот ненужный ледок недоверия более опытный в оперативном отношении генерал Наумов:
— Ну, теперь давай решать… Два полноценных партизанских соединения пошли по тылам четвертой армии немцев…
— Значит, нас только двое? — перебил я.
— Нет, не двое, есть еще Медведев с Кузнецовым. По–моему, это он и зовется полковником Павленко. Конспирация… — вздохнул генерал.
— Кузнецова наши разведчики в Бродах видели. А сейчас он, наверное, по тротуарам Львова прогуливается, — сказал Войцехович.
— А как ваш Кляйн? — спросил Тарасов.
— Нет, я своего разведчика берегу. Он поближе к Германии пригодится.
Наумов косо посмотрел на меня при упоминании о Германии.
— Кто же еще из партизан соседствует с нами? — поспешил я отвлечь его от этого новым вопросом.
— Да где–то на Тернопольщине — Шукаев. Еще Федоров — под Ковелем. Затем Иванов шел по моему следу, но почему–то отстал малость. Все это вроде настоящие вояки, хотя и другой, чем мы с тобою, партизанской веры. Тактика у них диверсионная.