Режиссёр смерти: Последний дебют
Шрифт:
Стюарт приоткрыл глаза, чувствуя, как лежит на чём-то мягком, и поднял полусонный взгляд на Эллу, на чьих коленях он лежал. Она перекрывала собой солнце, оттого казалось, что она была святой со сверкающим золотистым ореолом вокруг тёмной головы. На ней было белое пышное платьице с большими рукавами-фонарями и длинными манжетами с золотистыми запонками.
Она с нежностью и любовью гладила его по волосам, пальцами играясь с чёрными прядями, и тихо напевала:
Всё хорошо.
Всё хорошо.
Всё
Всё хорошо.
Всё хорошо.
Всё хорошо.
Всё хорошо.
Всё хорошо.
Всё хорошо.
Всё хорошо.
Всё хорошо.
Всё хорошо.
Всё будет хорошо...
– Элла?.. – спросонья спросил Стюарт и слегка привстал, однако Элла не дала ему подняться и уложила обратно, целуя в холодный лоб.
Скрипач наконец увидел, что сидели они в саду душистых белоснежных лилий, по которым проворно скакали красивые пёстрые бабочки, кружась в воздушном чудном вальсе. Одна белая бабочка осела ему на нос, помахала крылышками и вспорхнула ввысь, принимая обличие чёрной тучки. Стюарт проводил её взглядом и устремил глаза к розовому бескрайнему небу, по которому пушистыми овечками плыли облака, словно играли друг с другом в догонялки.
– Элла... – музыкант слабо улыбнулся этому эфирному счастью. – Элла...
– Да, дорогой?
– Я тебя люблю... – он приласкался в её объятиях, подобно большому чёрному коту, и прикрыл глаз. – Очень, очень люблю... Ты не представляешь, насколько сильно, Элла, любимая моя!
– Не представляю, но и ты не представляешь, как сильно я тобой дорожу. Никогда у меня не было такого счастья, дорогой мой!
– И у меня, дорогая... Я тебя та-ак люблю... – протянул он, зевая с довольным лицом, и развернулся набок.
– И я тебя люблю, сильнее жизни люблю. Не понимаю, как я до этого жила без тебя... и уже не помню, какой моя жизнь была без тебя. Обещаешь, что даже смерть не разлучит нас?
– Обещаю. Нет, я клянусь тебе, что буду верен тебе до конца наших жизней, но и после смерти я буду с тобой.
– Даже после смерти?
– Да, даже после смерти.
Он потянулся к ней за поцелуем, как вдруг смущающиеся небеса заволокли чёрные грозовые тучи, прогоняя «овечек» и поглощая их. Стюарт удивлённо уставился на них и, не отрывая взора от нарастающей тьмы, приподнялся.
– Что происходит? – растерянно вопросил он и с испугом взглянул на возлюбленную. Лицо Эллы с каждым мгновеньем искажалось, принимая гримасу дикого ужаса: янтарные глаза её, перекрытые мутной пеленой, широко распахнулись, зрачки сузились, уголки губ опустились, а сами губы приоткрылись.
Отпрянув от возлюбленного, она закричала:
– Мертвец, мертвец! Почему ты не умер?!
– Ч-что?..
Она закрыла рот руками и всё восклицала:
– Как ты говоришь?! Ты же... ты же мёртв!..
Стюарт опустил взгляд на свой живот и увидел торчащую оттуда вилку. Вынув орудие своего убийства, он вместе с ней вытащил свои кишки наружу, за которым медленно
– Ч-что происходит?! – закричал он, как вдруг Элла припала к его сердцу и стала его целовать; губы её и щёки марала ярко-алая кровь, из влажных глаз непрерывными струями текли слёзы.
– Даже смерть не разлучит нас! Я отдаю свою последнюю жизнь тебе, дорогой мой! – восклицала она с окровавленной улыбкой и всё покрывала трепещущее сердце поцелуями.
Стюарту от её прикосновений становилось невыносимо больно; он шипел, кусал губы, но предпринять ничего не мог, ибо тело его будто парализовало.
– Элла, прошу, хватит... – цедил он сквозь зубы, но она не останавливалась.
– Даже смерть не разлучит... даже смерть не разлучит... – в бреду повторяла она и безумно хохотала. – Я отдаю свою жизнь тебе! Живи и будь счастлив, дорогой!..
Внезапно раздался мужской душераздирающий крик. Стюарт резко очнулся и потерянно осмотрелся: доктор Табиб Такута сидел на полу и с ужасом осматривал свои окровавленные руки. Подняв взор на остальных, он повторно закричал, разбудив всех.
– Что случилось?.. – устало моргая глазами, спросил сонный Сэмюель. Он тоже был весь в засохшей крови.
– Кровь! – закричал Такута.
Тотчас с лестницы раздался другой крик: актёр Максим Убаюкин прибежал с первого этажа, ступая по непрерывной багровой дорожке и вытирая с лица засохшую кровь.
– У нас тг’уп! – сообщил он.
Окончательно проснувшись, все, кроме сладко спящей Марьям Черисской, с ужасом осмотрелись: каждый из них был в крови, каждая постель пропиталась этим жизненным соком и едко воняла железом.
Стюарт прошёлся взглядом по лицам и не заметил ни Еву Виту, ни возлюбленную Эллу.
– Кого убили?! – посерел и обеспокоенно вскрикнул он, обращаясь к Убаюкину.
– Эллу!
– Ч-что?!
Скрипач тотчас вскочил на ноги и бросился к лестнице, по которой он бежал чуть ли не спотыкаясь. Достигнув первого этажа, он по кровавому шлейфу вбежал на кухню и застал страшную картину: Ева Вита сидела на коленях перед бездыханным телом Эллы и рыдала.
– Прости меня, прости! – шептала она, закрывая лицо руками.
Это было ужасающее зрелище. Вся кухня была в крови, а безглазое холодное тело распято на полу: из запястий торчали вилки, заменяющие гвозди, ночное платье жестоко порвано, кишки, образовавшие форму сердца, были аккуратно вытащены наружу из большого пореза на животе, будто кто-то занимался здесь вивисекцией.
Стюарт медленно подошёл к ним. Реальность ударила его ножом под ребро. Он не мог поверить глазам, нет, он не хотел верить! Это сон, это кошмарный сон; сейчас он ущипнёт себя за руку и очнётся в мире, где всё хорошо, где нет смертей, нет кровавого проекта, где он счастлив вместе с живой и невредимой Эллой!.. Но, к сожалению, это было /беспощадное настоящее.